Житие святого Глеба - страница 39

– Стеша, – чуть слышно прошептала смущенная солистка.

Глеб вернулся на место, глотнул пива, а Стеша в знак благодарности завела новую песню на полюбившиеся, видимо, ей некрасовские слова:

Весна и впрямь оказалась золотой: столько самых смешанных чувств Глеб еще никогда не испытывал. Собутыльники, подшучивая над замолкнувшим Глебом, рассосались, а он решил дождаться, когда Стеша освободится. Подруги долго не отпускали ее, но ему все-таки удалось увести цыганку в парк. О чем они говорили, знают только деревья Петровского парка. Но ежедневные посещения «Яра» и прогулки под луной привели к стремительному развитию событий. Молодой писатель, увлеченный Стешей и собственной персоной, сумел убедить цыганку в лучезарном будущем, а та – своих родителей. Правда, они потребовали, чтобы обручение прошло по цыганским обычаям: в доме невесты, в присутствии многочисленной родни.

Денег, конечно, у Глеба не было – ни на золотые обручальные кольца, ни на приличный костюм, ни на шляпу, которая жениху казалась необходимым атрибутом свадебного действия. Добрые кредиторы не поскупились на финансовую поддержку влюбленного, который неудержимо рвался в объятия Гименея.

Однако в самый последний момент жених оплошал. В толпе родных и знакомых, явившихся на помолвку в дом родителей Стеши, пробираясь к невесте, он потерял шляпу и вынужден был ретироваться, даже не показавшись на глаза возлюбленной.

Жених бежал быстрее лани, поймал извозчика и был таков.

А вскоре возникла необходимость поехать в Чернигов к родным для оформления кое-каких документов. Оттуда Глеб уже не вернулся в Москву, а перебрался в Петербург.

«Дело в шляпе» – шутили потом друзья Успенского, узнавшие о его неудавшемся сватовстве. А вот вспоминал ли он Стешу, об этом история умалчивает.

Да и волоокая солистка из цыганского хора горевала, видать, недолго: вскоре она стала купчихой.

Роман же с Александрой Васильевной, ставшей верной хранительницей очага Успенских, оказался гораздо продолжительнее и серьезнее. Глеб познакомился с нею летом 1868 года в Стрельне, где поселился на даче рядом с фабрикантом Василием Бараевым, отцом Александры Васильевны. Здесь же нашли пристанище Николай Курочкин, Николай Демерт и Иван Кущевский. Курочкин уже сотрудничал в «Отечественных записках», остальных через некоторое время Некрасов приютил тоже.

Компашка образовалась развеселая. Она не давала покоя даже соседним дачникам, которые удивлялись, когда же эти гулеваны работают. Они представлялись литераторами и с верою в собственный талант прожигали жизнь, не задумываясь о последствиях своего вольного существования. Дневал и ночевал у них и Николай Успенский.

Глеб в это время наблюдался у врача, тоже литератора, Фомина, и компания была к нему снисходительна, позволяя уединяться в саду с книгой. Когда все, что привез Успенский на дачу, было прочитано, свою библиотеку предложила дачница-соседка Александра Васильевна Бараева. Они стали общаться, называя друг друга и тогда, и впоследствии, когда поженились, по имени и отчеству. Возможно, потому, что им редко удавалось оставаться наедине.

Девушка была миловидной, с правильными чертами лица, на котором несколько подкачал носик – он был чуть-чуть крупноват. Несмотря на молодость отличалась серьезностью. Воспитание она получила в Мариинском институте и сейчас готовилась в народные учительницы. Любила театр, литературу предпочитала серьезную, заставляющую думать. Но веселиться тоже умела и при всей строгости могла открыть человеку, к которому относилась с симпатией, душу.