Живые цветы - страница 24

Бабушка как настоящая заслуженная учительница биологии решила на память нашего кролика Царя превратить в чучело для своего школьного класса. Тогда часто в классах биологии целая галерея разных чучел была и прочего биологического и зоологического добра: атласы какие-то, пластмассовые скелеты. А бабушка как раз хотела среди чучел животных всем нашего Царя показывать, на его примере что-то объяснять про млекопитающих и тем самым как бы с ним общаться.

Положила она его трупик на антресоли, положила без коробки, так, чтобы он высох. Мы тогда уже в Питер уехали. Она потом нам сама рассказывала.

Приходит она как-то домой, а уже три дня прошло. А с антресоли что-то капает красное. Она поставила стул и заглянула на антресоли, а оттуда кот как сиганет! И вся его рыжая морда была красная, как в страшных сказках. В крови у него морда была! Она посмотрела и руками всплеснула: Мишка, сволочь!

Как она только от этого со стула не упала, когда это чудовище увидела с красной мордой и ошметками красными на носу и на усах. Она была эмоциональная. Могла бы и не руками всплеснуть, а сразу его по уху. Но он-то убежал. Сволочь рыжая, и все.

Бабушка увидела останки Царя, посмотрела на них и все поняла. Надо же, Мишка за эти дни почти всего Царя съел! Головы уже не было, только остов да лапки.

А я вот как сейчас помню: пришла, стою в коридоре, бабушки нет, Сашка за мной сразу заходит, дверь закрывает, а я чувствую, случилось что-то, а чутью не верю. И так бочком в комнату захожу, и Сашка со мной. И лежит Царь наш на боку, и вот эта капелька крови вытекла из носа, и понятно, что он уже не шевелится. Вот так наш Царь концы отдал.

А вот еще раз о детском чутье. Это все о бабушкином питомнике речь. Туда входили Мишка, одноглазый рыжий кот-садюга, кролик Царь, покойный. А еще был в бабушкином домашнем зверинце поросенок Борька. Как же я его любила! Царя он, мне кажется, еще застал.

Мне кажется, поросенка к нам бабушка подселила в тот следующий приезд, то есть когда еще Царь был жив, а не когда они с отцом петуха убивали. Мы Борьку кормили, я поила его из блюдечка, потом он подрос и пил сам. По утрам он так смешно пихался пятачком, подходил к моей кровати, хрюкал, отфыркивался, упирался своим мокрым пятачком мне в нос и так меня будил.

Пятачок был холоднющий, мокрый, а по краям чуть шершавый. Я с ним гуляла, надевала ему шапочку, он был мой лучший друг. Когда я его кормила, я надевала чистый и маленький такой белый передничек.

А однажды прихожу с прогулки…

Помню как сейчас, мы какое-то время в Туле жили уже не только летом, и я тогда еще в школу не ходила, мне было лет шесть. А бабушка заплетала мне красивые косы. Главное было, чтобы они не растрепались во время прогулки.

– Ну… ты пришла с прогулки, а его нет. Увезли на убой? Ой, прости.

– Нет, дослушай, не перебивай. Прихожу я домой в косичках и вижу: на обеденном столе лежит наш Борька весь какой-то коричневый, неподвижный. Он на блюде лежал. Я так в обморок и грохнулась.

– А у него еще роза была в зубах, да, как обычно описывают у Чехова или не у Чехова или в фильмах показывают?

– Не было там никакой розы.

– И ты плакала.

– Потом я плакала. А так я упала, как была, в обморок, с косичками, и не нужен был уже белый передничек. Он мой друг был. Я понять не могла: как они могли так его на стол как кушанье подать?

Не знаю, почему у бабушки, кроме этого поганого одноглазого котяры-рыжака, никто не заживался долго. Потому что еще вспоминается про нашу тульскую жизнь одна история… А что в городах, что в деревнях жизнь тогда к животным не очень-то была ласкова. Естественный отбор, как бабушка говорила, цитируя своего Дарвина. Петух в суп, поросенок на блюдо и на стол. Только вот кролика ей было жалко. Только мы-то были ленинградцы. У нас про все было свое понимание. И не нравился нам с Сашкой такой естественный отбор.