Сейчас мне сложно сказать, был ли именно таким мир окружавших меня взрослых, страдавших от состояния несвободы, царившей в нашей стране и тем не менее живших полноценной полнокровной жизнью, испытывавших какие-то полноценные человеческие чувства, а кто-то из них ухитрялся высказываться, немного публиковаться или писать в стол. Это были люди, которые писали рассказы, романы, стихи, фантастику, пьесы, и которые все время пели. Пели свои и не свои песни и могли быть при этом актерами, режиссерами, поэтами, физиками, океанологами и писателями одновременно. Нет, я не говорю о Высоцком и Шукшине, о них я знал понаслышке.
Я говорю о тех питерских людях, о тогдашних представителях богемы, которые, на самом деле, искренне и честно выражали свою принадлежность к странному племени романтиков. Вот они тоже, кстати, любили Александра Грина, и Грин удивительным образом вдохновлял их на честность и неподкупность. Наверное, все-таки мир окружавших меня взрослых был куда интереснее, чем мир персонажей Грина, потерянных между несуществующими морями и прозябающих в ожидании морских побед в несуществующих городах…
А еще мы в очередь вслух читали Зощенко в палате пионерлагеря под названием «Космос», и чаще всего мне казалось, что надо же, как Зощенко преувеличивает, и потом что он показывает: таких людей почти нет. Откуда ж я знал, что такими несчастными, замученными, по-своему изобретательными, но очень злопамятными людьми была наполнена советская реальность… Это теперь я понимаю, что реальность двадцатых годов в виде отзвуков, таких вот пролежней на душе дала ходячий бестиарий странных сатирических персонажей, и потом многие из них были сыграны гениальными актерами в комедиях Гайдая, Данелии, Рязанова – все эти Лелики, слезливые папаши и Остап Бендер, Киса Воробьянинов и компания. Ну и еще персонажи из «Ивана Васильевича», который «меняет профессию». В общем, зощенковские персонажи казались мне в детстве абсолютно нереальными, придуманными специально для каких-то комедий. Которые тоже были для меня почти нереальными. По большому счету, кроме, может, двух персонажей «Бриллиантовой руки», то есть Семен Семеныча в виде Никулина и Козодоева в виде Миронова, ну и, конечно же, Лелика-Папанова, а, тогда трех, все остальные персонажи всех наших чудо-комедий казались мне абсолютно нереальными.
А сейчас я понимаю, что Зощенко был даже не сатирик, а диагност. И писал он не смешные, а страшные рассказы о существе под названием «хомо советикус», ну да, об этом было уже говорено, переговорено, рассказано. Сейчас Вы можете услышать об этом по интернету у различных блоггеров, но мы до сих пор толком не знаем, что такое homo soveticus.
Потом я еще читал Конан-Дойля. Что говорить, я еще до сих пор помню тот душный южный балкон дома под Одессой, где я отдыхал с бабушкой и где я конан-дойлевского Шерлока Холмса начал читать, а продолжил уже в душной комнате двухэтажного домика, который мы снимали на море, а таких домиков там было пять в одном саду. Бабушка из-за отсутствия подруг тогда часто ворчала на меня, ей было скучно, а во время одного из купаний я чуть не утонул.
Ночами иногда не мог заснуть, боясь, что какая-то экзотическая змея проберется по шнурку в комнату, хотя, как известно, этот факт основан на абсолютной ошибке автора, не знавшего ни того, что змеи не могут ползать по шнуркам, ни того, что змеи от природы глухи и никакого звука волшебной индийской свирели они слышать не могут. Перечитайте «Пеструю ленту» – это абсолютный фэйк, как бы сказали сейчас, то есть полная выдумка. Да-да.
