О, как я любил этих писателей в детстве! Как, сказать по правде, люблю их и до сих пор, но урывками и смутно. Первый из них Роберт Льюис Стивенсон. Как только я прочитал его «Остров Сокровищ», фактически на следующий день меня вежливо и аккуратно, попытались завербовать в мир кино. Поймали меня на концерте в государственной Капелле города Ленинграда, рядом со мной был дедушка. Поймали меня, правда, не за руку, поймали меня на крючок. Меня пригласили явиться на «Ленфильм», на предмет проб, чтобы решить, достоин ли я сняться в фильме «Остров Сокровищ».
И сразу же мне предложили роль Джима Хоккинса, то есть главного героя повести. Я рос в театре, артистов с детства видел на сцене и за кулисами и отлично понимал, что пираты будут дяди из театров, и все равно как-то захлестнуло в груди сердце: я-то, я-то буду настоящий Джим на настоящем пиратском корабле, свистать всех наверх и отдать швартовы! Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутылка рому! Я стану этим самым сентиментальным, умным, проницательным мальчишкой, который почти ничего не боится!..
И ничего-то из этого не вышло. Я приехал на «Ленфильм», мне сказали, что на роль Джима Хоккинса назначен Федя Стуков – это такой известный тогда мальчик-артист был, рыжий мальчик с веснушками. Я долго удивлялся: «Зачем же надо было звать меня на «Ленфильм», когда известный на всю страну мальчик, звезда кино, уже назначен на роль самого проницательного мальчишки на свете».
Что касается «Робинзона Крузо», его я дочитывал между уроком физкультуры и уроком математики, это была библиотечная книга, она была заклеена и переклеена со всех сторон клейкой лентой, и надо было в конце концов сдать ее в библиотеку. Честно вам скажу, книга эта никогда меня особо не потрясала, мне всегда казалось, что в Робинзоне сосредоточены все лучшие качества находчивого советского туриста, который пошел в поход, не боится диких зверей, может развести костер при любой погоде, всегда имеет при себе все необходимое от консервного ножа до ацетиленовой горелки, словом, как капитан Врунгель или одноногий капитан Чарли Блэк из наших детских сказок, только там они все время кому-то приходят на помощь, а Робинзон занят помощью самому себе…
Так что Дефо был прочитан и забыт. Но были еще два автора моего детства, которые у меня сливались как бы в одного. Я читал их одновременно обоих. Воображению это слияние не мешало. Это были Александр Грин и Эдгар По. О, если сейчас я рассказал бы вам подробно все, что я думаю о Эдгаре По, о том, что вообще считаю его человеком по-своему безнравственным, неверующим и тяготеющим к некоторому сатанизму и черным мессам, то вы бы меня спросили: «А зачем ты его читал?». Ну, во-первых, я читал его в те времена, когда ничего не знал о Сатане. А, во-вторых, у обоих этих авторов были рассказы про море, про гадюк, про диких зверей и странных женщин. Мне казалось, что мир взрослых такой и есть, вот, как у них в рассказах.
Вот женщина умирает от укуса гадюки, мужчина отсосал ей яд, и сам потом валяется в кустах с потемневшим, одеревеневшим лицом. Вот человек мчится сквозь шторм по волнистому полю мирового океана, где он все время ухает в пропасть, а мировой океан кипит, а человек тем не менее выживает. В общем, я думал, что по сути мир взрослых такой, как у этих авторов; правда, в рассказах Грина и в его повестях и манерных поджарых романах он представал, конечно, куда романтичнее, чем у Эдгара По. Гриновский мир был добрей, он был пронизан какой-то морской сказочностью.
