Читать онлайн Ира Мороз - #ЖивыеТексты

Редактор Татьяна Плунгян

Иллюстратор Ольга Огурцова

Иллюстратор Александра Ермолаева

Корректор Екатерина Щербакова

© Ира Мороз, 2018

© Ольга Огурцова, иллюстрации, 2018

© Александра Ермолаева, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-7932-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В начале мая (2018 г. – прим. ред.), в одном из комментариев кто-то написал, что интересно было бы понаблюдать, как устроен отказ себе. Вот как раз вчерашний день и продемонстрировал мне, как это всё устроено, причём в формате «порвали две гармони».

Ну, в общем, дело было так.

Вы, наверное, замечали, что я как-то очень прохладно реагирую на комментарии, относящиеся с моим текстам именно как к текстам, а не по существу. Ну вот, открываю секрет, они меня одновременно очень радуют и смущают. Радуют, потому что мне они (тексты) и самой нравятся. Да что там, я их даже иногда перечитываю. А смущают, ну… потому что это – ненастоящие тексты, написанные ненастоящим мастером, а часто ещё и по ненастоящим поводам. Вот как, скажем, сейчас. И каждая похвала, которая мне так нужна, одновременно отправляет меня в переживания её незаслуженности, и вот завтра у человека раскроются глаза и он во мне разочаруется. Вот так. Очарование – разочарование. Приворотное зелье, которое однажды перестанет действовать.

В общем, вчера меня вытянули на проговаривание и осознавание этих чувств. И я чётко поняла:

1. Ну конечно же, я хочу книгу.

2. Я хочу, чтобы книга возникла сама, ну, типа Дед Мороз под ёлочку положил или на день рождения подарили. А что, юбилей же грядёт.

3. Я даже знаю нескольких людей, которые могут составить книгу так, чтобы мне это понравилось.

Днём, во время проговаривания, я провалилась в свои переживания 7—10 лет и испытала глубокий стыд. Ну, потому что это моё желание – оно не совсем моё, вот же есть люди, которым книгу дарили именно так, и я за них радуюсь очень, но не менее очень – завидую.

Стыд у меня возникает из-за зависти. Странная это штука – зависть. Сейчас мне кажется, что свои 7—10 лет я как раз и провела в этом славном чувстве: у меня не так, чтобы было много своих желаний, зато когда я видела какие-то клёвые штуки у других людей, я хотела такие же. Со страшной силой.

Пока я отвечала на вопросы, помогающие проговариванию и осознаванию, я поняла, что, поскольку мне не 7—10 лет (юбилей же грядёт), я могу хотя бы озвучить то, что я хочу. Фигня в том, что, кроме озвучивания, мой почтенный возраст мне тут не помогает, я хочу, чтобы та завидующая и стыдящаяся своей зависти девочка получила то самое чудо, которое ей было так необходимо.

Я торжественно написала, что завтра я озвучу свою хотелку и побежала по делам.

В человеческой жизни существует волшебное и пугающее время, когда свет уже потушен, а сон ещё только примеривается. И вот в это время я поняла, что я не хочу озвучивать свою хотелку.

Что та маленькая девочка очень страдала от того, что сверстники и одноклассники её недолюбливали. И что отношение сверстников меняется, если у человека есть какие-то классные ништяки, которых у других нет. Я завидовала, да, но завидовала я не вещам, а вниманию.

И сейчас вот, люто, хотя и люто стесняясь этого желания, я хочу книгу (книгу, появившуюся вдруг), чтобы её вдруг (с чего бы, интересно?) прочитало больше людей, чем те, кто читает меня в фейсбуке. Это про признание, да?

Но у меня и так есть признание. Мне не нужна для этого книга.

Заснула я на том, что напишу завтра скучный пост («четырнадцатого июля – ничего») о том, как я стояла в очереди на почте, а в личке извинюсь перед человеком, которому дала обещание вывалить хотелку на всеобщее обозрение. Ну, не шмогла. Передумала. Я же взрослый человек и поздно уже писать письма Деду Морозу.

И, уже проваливаясь в сон, я поняла, что отказала себе в мечте. В настоящей мечте. Не розовой и прекрасной. А корявой такой мечте, однобокой и изломанной, в шрамах и с подвязанной верёвочкой веточкой. Человеческой.

неизвестный интернет_художник (с)

Как я вовлекаюсь в учёбу.

Когда я училась писать продающие тексты, мне предложили метафору текста как ледяной горки. Яндекс быстро автора этой концепции найти не может, поэтому, сорри, без ссылок. Идея была такой: текст (в том числе и рекламный) должен быть написан так, чтобы человек, прочитавший первый абзац, просто вынужден был перейти ко второму. Это как попасть на ледяную горку: сделал первый шаг – и всё, уже катишься, может быть, уже и не стоя, но пока до низу не доедешь, не остановишься. И именно такое ощущение у меня возникает, когда я начинаю вспоминать все свои учёбы. Они скорее со мной случались, чем я в них вовлекалась.

Когда-то, наверное, лет в десять, а может быть, и раньше, я встала на эту горку и всё ещё качусь. У меня есть всякие не очевидные навыки. И при этом они очень очевидные, очень мои и про меня.

Могу рассказать, как я училась рисовать.

Это случилось, когда мне попала в руки сухая пастель. Она рассыпáлась. Она ложилась на бумагу крошками. Её можно было размазывать пальцами, и руки мгновенно становились грязными. На рисунке обязательно оказывался отпечаток пальца, который надо было замазывать. Это было не про рисунок, а про смыслы, возникающие из пальцев.

Я решила, что я умею говорить, писать и читать. И что рисунок – это другая сигнальная система, что ли. И вот не буду писать или говорить, а буду рисовать.

Александра Ермолаева (с)

А потом я увидела прекрасное объявление про обучение. Целых два дня! Потратить целые выходные!

Всё вместе: я, рисующая пастелью, обучение технике пастели за два дня, обучение рисунку за те же два дня, место, где проводилось обучение, – в общем, у меня было ощущение громадья нелепиц. Но такого громадья, прикольного, почти безумного.

Двух дней мне действительно хватило. Я научилась рисовать цветы, горы, море и сельские пейзажи с дорогой, уходящей вдаль. Вода и облака у меня так до сих пор и не получаются, а деревья в основном получаются больные и депрессивно-надломленные.

Я рисовала два года. Каждый день. Даже очень уставшая. Даже когда не хочется. И в конце концов моё рисование закончилось. Ну… потому что, наверное, у моего двухдневного обучения был потенциал всего на два года.

А пастель да, всегда под рукой. На всякий случай.

Я знаю, чем закончится этот текст, хотя и не знаю, что будет в середине. Я не разделяю методы. И я не разделяю приёмы. Поэтому текст закончится вдохновляющей фразой «границ нет».

Почему мне важно продолжать искать границы? Ну, у меня есть приёмы, которые, если судить по очень строгим канонам, не относятся к психологическим. Я редко ими пользуюсь, и не потому, что они небезопасны, а потому, что мне очень важно оставаться в общепринятых рамках психологии.

Ну вот, например, метод EmotionSync, принятый в Германии, но принятый в рамках коучинга, а не психологии, я не использую (а кучу денег заплатила), хотя полностью могу объяснить, как он работает. Почему не использую? А потому что там один из элементов – простукивание меридианов. А метод этот – самый эффективный из известных мне на данный момент. Эффективней этого метода только мгновенное неожиданное и спонтанное просветление. Просветление, кстати, тоже – не психологический метод.

Я начну с медиации, потому что медиации я научилась раньше всего остального моего помогающего конгломерата.

Для меня цель медиации – восстановление нарушенной коммуникации. И эта цель попадает в спектр запросов при психологическом консультировании. И да, у медиации есть ещё и юридический аспект – достижение соглашения конфликтующих сторон. Но без восстановления коммуникации никакое соглашение не возможно.

Мой учитель Werner Regen научил меня многому, но вот что главное. Никакие договорённости не будут выполняться, если человек не сам их нашёл. И человек сам знает, когда договорённость достигнута. Даже если эта договорённость звучит как «42». Нарративные практики, узнаёте?

Как медиатор я не востребована. Хочу, но никому не нужна. Пропали ли эти навыки у меня? Нет. Клиенту на консультациях часто приходится договариваться: со своими частями, со своими страхами, со своими проблемами. Клиенту на консультации иногда приходится тренироваться в переговорах. Все эти переговоры я устраиваю по протоколам медиации.

Теперь вот – коучинг. Я не училась классическому коучингу. У меня только два метода: WingWawe и EmotionSync – и оба этих метода относятся к работе с лимбической системой. С эмоциями. В этом они совсем не соприкасаются с медиацией, зато напрямую отправляют к психологическим методам. Да из них и состоят. И в психологии есть очень близкие методы, насколько я могу судить: EMDR, ОРКТ, нарративный подход…

Александра Ермолаева (с)

Для меня важным различием коучинга и терапии является слово «терапия». В коучинге и в нарративном подходе нет идеи, что обратившийся за консультацией человек болен, что с ним что-то не в порядке, что его надо «чинить». Мне это очень созвучно.

Мой учитель говорил, что психология смотрит в прошлое, а коучинг – в будущее. Я с этим не согласна, потому что при работе по методам WingWave клиент попадает в прошлое, а куча психологических методик направлена на будущее.

Я воспринимаю коучинг, по крайней мере, эмоциональный, как один из психологических методов.

И вот про границы. Обезьяна на картинке сидит на одном стуле, но может пересесть на любой другой. Границы есть, но это границы комнаты. Чем больше в комнате стульев, тем больше возможностей у обезьяны. Но есть у меня подозрение, что музыка случится, на какой бы стул обезьяна не села. Для музыки границ нет.

А вот знаешь, Лю, лучше бы ты сама написала про стресс и жизнь в нём. Потому что мне сейчас в голову приходит продолжение наших (и не только наших) бесед. Что-то про то, как вообще жить в чём-то или с чем-то.

Мне легко сейчас писать, немного так свысока, у меня сын вырос и уже не требует постоянной заботы, а родители недостаточно выросли и ещё не требуют постоянной заботы. Сегодня единственная моя забота – этот текст.

Но стресс – это всего-навсего физиология. Физиология, с которой не поспоришь. Какая-то там часть мозга (рептильная, да) решает, что сейчас вокруг опасно и надо бить, бежать или прикинуться дохлым. И выдаёт тебе в тушку химический коктейль из гормонов. И вот попробуй сказать, что на фиг тебе этот коктейль не сдался. Рептилия в мозгу – наследство динозавров, нет у неё высшего образования, холистической картины мира, идей равенства и братства. Ей глубоко плевать, что ты – телесный терапевт; если на тебя едет машина на переходе, то она тебя с перехода выкинет, не позволив пуститься в размышления о том, где у тебя сейчас центр и баланс. Ей не сильно важны твои навыки профессиональные и бытовые, твой сложный внутренний мир и даже твои идеи о том, что сегодня, похоже, не твой день.

И сколько бы мы ни придумывали концепций, чтобы заслонить от себя факт того, что мы живём в непрерывно и бесконечно изменяющемся мире, рептилия знает и бдит. Бедный динозавр, ему трудно и страшно жить в городе, в социуме, в условиях изобилия пищи, он не готов к тому, что опасности могут быть и условными, что изгнание из одной стаи уже не означает неминуемую смерть, а приводит всего лишь к относительно уютному существованию в другой, третьей, десятой.