И на этих мыслях, подловленный вспышкой сигаретного огонька в салоне автомобиля на своей слабохарактерности и испуге прохожий, с последней надеждой смотрящий на набережную, проглядывающуюся сквозь деревьев этого проулка, которыми он оберегаем и скрываем от солнечных лучей, и который сейчас освещает лунный свет, а также фонарное освещение, собрался уже было принять неизбежное – отдаться воле своей судьбе, а это, как минимум, слом всего в нём того, что его отождествляет и характеризует как человека, – выйдут сейчас громилы из автомобиля и наведут в нём порядок по собственному усмотрению, – а максимум, всё тоже самое, но только через переезд через него автомобиля, – что с ним цацкаться, переехал и забыл, – как со стороны набережной доносятся звуки голосов, и… Было падший прохожий, вернувшись к жизни, решил, что этих громил, не таких уж и резвых и бесстрашных, спугнули от их злодейских замыслов в его сторону, и он, вдохновлённый надеждой на спасение, изо всех сил рванул вперёд к своему спасению.
Чего между тем и не заметили находящиеся в салоне этого автомобиля люди в количестве двух единиц, где каждый из них занимался прямо противоположным друг другу делом. Так сидящий на водительском месте человек, через призму руля всё больше посматривал в свои впереди лежащие отдалённости и выступал в качестве слушателя, тогда как сидящий на пассажирском месте человек, через затяжку другую сигареты, которая и внушила столько страха прохожему, раскрыв перед ним нахождение в автомобиле людей, занимался тем, что разглагольствовал на может показаться, что отвлечённые темы, служащие лишь для того, чтобы скрасить их ожидание некоего события, ради которого они здесь и собрались. Ну а судя по тому, что право голоса было у сидящего на водительском сиденье человека, то инициатива сюда их прибытия исходила от него.
– Что есть смерть? – задался одновременно гипотетическим и риторическим вопросом человек с пассажирского места, этим вопросом выдавая себя может и за киллера. На этом месте он сделал глубокую и так необходимую для всех находящихся в салоне автомобиля людей паузу, чтобы осмыслить им сказанное, здесь он с помощью сигареты осветил не просто место их нахождения, а он таким образом как бы подсветил тот млечный путь, который ведёт к пониманию той загадки бытия, которую он затронул своим вопросом, и им только и осталось раскрыть пошире глаза на то, что само идёт им в руки.
А учитывая то, что субстанция рассматриваемого им вопроса крайне деликатного слоя конституции и требует для себя очень и очень бережного обращения, то ответом на этот его вопрос может быть только молчаливое поддакивание его собеседника, от кого только одно требуется, быть очень осмотрительным на свои слова и действия, и внимательным к каждому его слову человеком. А уж рассказчик, пассажир только номинально этого транспортного средства, а так-то он ведущий (киллеры всегда ведут свой объект и определяют как ему дальше жить: в основном, конечно, не жить, но бывают свои исключения), уж знает, что на этот свой, уж не зря риторический вопрос ответить. К чему он и приступил, как только выдохнул из себя огненный жар никотинового дыма.
– А если быть более точней, чтобы правильно подойти к разгадке этой дилеммы жизни, как я называю этот последний институт человеческого права, то, чем характеризуется смерть, это состояние человеческой душевной и физической обездвиженности, кроме всех очевидных параметров констатации фактов смерти? Что есть главная характеристика этого безвозвратного ли состояния? – задался вопросом пассажир автомобиля, сурового вида и наружности киллер, в очередной раз подсветив свою мысль огоньком сигареты.
