Жизнь и приключения Мани Безымянной. Книга 1. Звезда и крест - страница 31

– Моя Королева, я приготовил от себя подарок для девочки, не будешь ли ты возражать, если я его ей вручу?

Королева с сомнением покачала головой: – Что же ты придумал, неисправимый романтик?

Историк хитро улыбнулся: – Всего лишь волшебная палочка. Какая Фея может обойтись без волшебной палочки?

Миранда взяла из его рук продолговатый небольшой предмет.

– Ты же знаешь, мой друг, твой подарок более чем несовременен для временного отрезка, в котором живёт девочка. Ты не думаешь о последствиях, которые может повлечь за собой появление этой игрушки?

– Можешь мне поверить, моя Королева, что эти люди так невежественны, что не смогут понять, что это такое.

Круглое лицо историка сморщилось от смеха: – Хотел бы я посмотреть на их удивлённые лица при виде этого играющего фонарика!

Миранда не выдержала и тоже улыбнулась. Свениций умел так заразительно смеяться, что никто не мог устоять при виде его смеха. Даже заплаканная Маня, ничего не понявшая из этого разговора, тоже засмеялась, хотя в словах Свениция явно было что-то обидное.

– Ай, да ладно, можно же и нам иногда пошутить, – согласно махнула рукой Королева, поддавшись настроению Историка. Она вложила подарок Свениция в пакет и прикрепила его к поясу девочки.

Затем она протянула руку и положила её ей на голову. Последнее, что ощутила Маня в этом необычном мире, было сожаление о том, что она не успела проститься с Гимли и его четвероногими друзьями.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Ромео и Джульетта

Обогнув за сараем большую поленницу дров, заготовленных на зиму, Маня упала лицом в густую траву, вобравшую в себя пряный аромат уходящего лета, и громко разрыдалась.

Эта маленькая заповедная лужайка была для бедной девочки подолом материнской юбки, в которую выплакивают дети свои ребячьи обиды. У Мани такого подола не было, потому что она жалела свою больную мать и старалась прятать от неё любые свои неприятности.

А сейчас у девочки на сердце было особенно тяжело.

Целый год она ждала день рождения своего друга Лёнчика, с которым выросла в одном дворе, и с которым никогда не разлучалась надолго. Но Лёня был сыном главного городского врача, заведовавшего первой в Одессе больницей, и с ним водили знакомство все богатые люди города. А у Мани отца вообще не было. То есть, конечно, он когда-то был, но она его никогда не видела и ничего о нём не знала. И даже рассказать ей об отце было некому, так как у них с матерью не было родственников. Во всяком случае, мать их не помнила, как не помнила и отца своего ребёнка, поскольку ещё до рождения дочери полностью потеряла память. В больнице она работала палатной няней, ухаживала за больными и мыла полы.

Вначале мать Лёни не обращала особенного внимания на то, с кем играет её сын. Красивая и молодая, как город, где она жила, Лизавета Христовна наслаждалась жизнью, используя для этого все возможности Одессы, которая, постепенно становясь южной столицей России, всё больше привлекала к себе аристократический деловой Петербург перспективой быстрой и блестящей карьеры. Сюда приезжали отпрыски столичных аристократических семейств, направляемые в Одессу влиятельными родственниками. Они обустраивались здесь основательно, спеша выкупить для постройки своего дома участок земли получше и поближе к порту, который был центром всей деловой жизни города. Почти каждый день кто-нибудь из них устраивал в городе приём, так что скучать молодой супруге городского врача не приходилось.