Жизнь и смерть в Средние века. Очерки демографической истории Франции - страница 28

Это условие, как мы увидим, вновь будет осваиваться в каролингское время. Аналогично при Каролингах будут восприняты заложенные уже в римском праве ограничения на половые союзы с родственниками до четвертого колена и санкции за супружескую измену для участников «юридических браков» (особенно жен). Позднеантичные традиции наложили свой отпечаток и на некоторые другие стороны раннесредневековой брачной практики, такие, как запрет мезальянсов, обычай заблаговременного выбора брачной партии (помолвка), разрешение для девушек очень ранних браков – с 12 лет96.

Переходя теперь с германским брачным традициям, отметим, что при всем их своеобразии они имели то общее с позднеримскими, что, как и эти последние, противостояли принципу моногамии. Почти во всех дошедших до нас известиях о франкском браке признается существование двух его моделей: muntehe и friedelehe. Обе они представляют обычно-правовое (а не публично-правовое) установление и не обладают особой четкостью. Очевидно лишь, что первая из них, видимо, престижнее второй. Тем не менее и friedelehe («свободный брак») не был чем-то одиозным; он четко противопоставляется конкубинату и явно возвышается над ним97. По своему месту на шкале ценностей friedelehe франков имел, вероятно, нечто общее с римским «неюридическим» браком.

Развод при muntehe исключен не был, особенно если его домогался мужчина. При friedelehe расторжение союза вообще не регламентировалось; длительность союзов этого вида, вероятно, сильно варьировала и в целом была меньшей. Дети от браков этого типа обладали относительно скромными наследственными правами. Следует, однако, учитывать, что даже дети, прижитые от конкубин, не подвергались в варварском обществе жесткой дискриминации. Им не был закрыт путь к наследованию отчих прав и привилегий (включая порой и права на королевский престол). Понятие «незаконнорожденный» не накладывало неизгладимого «клейма», не препятствовало совместному проживанию с «законными» детьми, не исключало ни их легитимации, ни социального возвышения98. Не имея статуса брака, варварский конкубинат выступал, следовательно, как еще один – третий вариант длительного полового союза, принятый в германском обществе.

Своеобразие брака у германцев ярко проявлялось и в обстоятельствах его заключения. Участие церкви или королевских должностных лиц в процедуре бракосочетания не предусматривалось. Тем не менее для обеих форм брака предполагался некий ритуал, за его соблюдением следили сами соплеменники99. Включая известную уже в Риме заблаговременную помолвку, этот ритуал предписывал роду жениха довольно значительные подарки невесте накануне брака (dos ex marito) и наутро после свадьбы (Morgengabe) – в качестве награды за целомудрие100.

Без этого «утреннего дара» брачная процедура не считалась завершенной и брак не признавался действительным. Поскольку же «утренний дар» исходно обусловливался девственностью невесты, подтверждавшейся при соитии, это последнее оказывалось конституирующим моментом брачной процедуры. Не следует ли отсюда, что в социокультурном плане половой акт выступал как самоценность, не нуждающаяся в оправдании ни возможностью зачатия, ни предварительным согласием на брачный союз (как позднее будет определено в церковной доктрине)? Весьма показательно в этом смысле, что франкский обычай широко допускал умыкание невесты, при котором и ее воля, и отношение родственников к будущему браку могли полностью игнорироваться