Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё) - страница 2

Общеизвестно, что ошибку легко совершить, но часто очень трудно исправить. Так вышло и на этот раз. По достижении совершеннолетия в 1955 году пришло время получать паспорт. Теперь это очевидно, что чиновники (паспортистка ЖЭКа и паспортный отдел 18-го отделения милиции г. Лен-да), которые готовили мой паспорт на основании метрики, не знали советского законодательства и внесли в мой паспорт г. Быхов в качестве моего места рождения. Уж если чиновники не знали советского законодательства, то смешно требовать этого от моих родителей. Таким образом, эта ошибка оставалась со мной всю мою жизнь в СССР до тех пор, пока я не решил эмигрировать. Готовясь к эмиграции в 1975 году, я, понимая, что оригинальная метрика находится в таком плачевном состоянии, обратился в тот же ЗАГС (теперь уже он назывался Ждановского района) за её копией. К моему удивлению, в этой копии я обнаружил Ленинград в качестве места моего рождения. Я, естественно, обратил внимание сотрудницы ЗАГСа на это недоразумение. Ответ её меня очень развеселил: ошибка была в оригинале, а вот теперь, спустя 36 лет, она её исправила, а также и объяснила мне, почему она это сделала. Оказывается, местом рождения по советскому законодательству являлось географическое место, где получено свидетельство о рождении, а вовсе не само место рождения.

Здесь уместно заметить, что это был не единственный раз, когда мне пришлось столкнуться с ошибками советских чиновников, расплачиваться за которые приходится рядовому гражданину. Впереди читателя ждёт отдельный рассказ, связанный с одной из таких ошибок, последствия которой были куда более трагичны, чем та, о которой я здесь рассказал.

А чтобы читателю было понятно происхождение этой чиновничьей ошибки при моём появлении на свет, следует пояснить, почему вообще это произошло. Всё очень просто: за пару месяцев до моего ожидаемого рождения в канун лета моя мама уехала к своим родителям в г. Быхов, там родила меня 26 июля и вернулась обратно в Ленинград только в конце сентября, где и был зарегистрирован факт моего рождения в ЗАГСе Приморского района 2 октября 1939 года.

Довоенных лет в моей жизни было чуть меньше двух, так что я ничего о них помнить не могу. Уже после Второй Мировой войны (тогда нам её называли Великой Отечественной Войной Советского Союза) из разговоров взрослых я слышал, что мой отец участвовал в Советско-Финской войне 1939–1940 гг., но никаких подробностей никогда не обсуждалось. Могу объяснить это двумя обстоятельствами: во-первых, эта война была сравнительно короткой, и он вернулся с неё невредимым, а, во-вторых, последующая, «главная» война в нашей семье, как, впрочем, и во всей стране, затмила первую своим масштабом и длительностью. Отец исчез из нашего поля зрения практически с первых её дней и появился уже инвалидом только через четыре года, когда его уже давно «похоронили». История моего отца во время главной войны нашего поколения заслуживает отдельного рассказа, к которому я, конечно, приступлю чуть позже.

Итак, отца призвали в действующую армию буквально на следующий день после начала войны. Мама осталась одна с тремя детьми – 5, 4-х и 2-х лет. Выше я уже упоминал о её низком образовании, а теперь могу ещё добавить, что до замужества она работала швеёй на швейной фабрике «Красное Знамя», совсем рядом с нашим домом на Барочной улице и излишне говорить, что к моменту начала войны она, имея «на руках» трёх малых детей, вообще нигде не работала. И если бы не тётя Аня, родная сестра моей мамы, маловероятно, что кто-нибудь из нашей семьи остался бы в живых. Так случилось, что в июне 1941 года тётя Аня закончила Металлургический факультет Ленинградского Политехнического института и в связи с тем, что на таком факультете учились в основном мальчики, которых почти всех сразу призвали в армию, она, получив диплом инженера-металлурга, приобрела особую ценность для тыла страны.