Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - страница 36

Дознание продолжалось более двух месяцев, причем одна из статей (102) в ходе следственных действий отпала. 12 апреля 1907 г. тот же прокурор Иркутского окружного суда «секретно» извещает министра юстиции, что «дело о бывшем ученике Иркутской гимназии Марке Азадовском предложено <…> иркутскому Окружному суду с обвинительным актом по 2<-й> ч<асти> 132<-й> ст<атьи> Угол<овного> улож<ения> 11 сего апреля за № 9»251.

Обе статьи, по которым Азадовский был помещен под арест, считались «политическими». Статья 102 предусматривала наказание (ссылку на поселение или каторгу) за «участие в сообществе, составившемся для учинения тяжкого преступления», каковым в данном случае считалось насильственное посягательство на установленный в России образ правления252. Статья 132 была более мягкой: ее вторая часть устанавливала ответственность за «размножение, хранение или провоз из‑за границы» антиправительственных сочинений при условии, что «распространение или публичное выставление» оных не последовало. Виновному в совершении такого рода преступления грозило тюремное заключение на срок не более чем три года253.

Судя по вышеприведенным свидетельствам, М. К. находился в заключении около двух месяцев, то есть до начала апреля 1907 г. Причиной столь скорого освобождения послужило, вероятно, то обстоятельство, что решено было не предъявлять ему «тяжелую» 102‑ю статью (то ли следствие не получило требуемых доказательств, то ли в дело вмешался кто-либо из «влиятельных» иркутских знакомых). Освободившись, Марк начинает держать выпускные экзамены – необходимо было закончить гимназию, из которой он был исключен «по распоряжению иркутского генерал-губернатора» еще в феврале (в связи с арестом). Директор (Н. Н. Бакай) не стал, видимо, чинить препятствий, так что в течение апреля и мая 1907 г. М. К. сдает – один за другим – одиннадцать экзаменов и, окончив гимназию экстерном, получает 28 мая свидетельство, необходимое для продолжения образования. В стенах Иркутской гимназии он пробыл, как и сам позднее указывал254, неполных восемь лет.

А через неделю завершилось продолжавшееся четыре месяца уголовное дело «по обвинению бывшего воспитанника местной гимназии Марка Азадовского в хранении, с целью распространения, нелегальной литературы». Судебное заседание состоялось 6 июня 1907 г., и после непродолжительного совещания Иркутский окружной суд вынес Азадовскому оправдательный приговор. Защитником выступал присяжный поверенный Г. Б. Патушинский255.

Остается ответить на последний вопрос: в какой мере заблуждались (и заблуждались ли) восточносибирские жандармы, полагавшие, что Марк Азадовский принадлежит к партии социалистов-революционеров?

В своих анкетах и опросных листах (и до, и после 1917 г.) М. К. не упоминает, естественно, о своей близости к эсерам и неизменно называет себя «б/п» (беспартийным). А в действительности?

Не подлежит сомнению, что по своим настроениям Азадовский в годы юности тяготел к эсерам и принадлежал к ним организационно – об этом красноречиво свидетельствует круг его иркутских и хабаровских знакомств и связей в начале девятисотых годов. Он вполне разделял народническую программу эсеров, их революционный пафос и ненависть к царизму; его нелегальная деятельность протекала в их среде и под их лозунгами. Не исключено, что в 1905–1907 гг. он считался членом Иркутской организации. Думается, впрочем, что он принадлежал скорее к умеренному крылу, не разделял максималистские устремления левых эсеров и, во всяком случае, не сочувствовал «боевым дружинам» и «актам», в которых принимали участие его знакомые, друзья и родственники. Своим основным оружием в борьбе с царизмом Марк Азадовский считал