Нюша задумалась.
– Вижу деревья и траву.
– На хозяйку. На хозяйку внимательно смотри, – направляла ее размышления собачка.
– А! Тряпку! – увидела Нюша.
– Ну, для тебя, может, и тряпка… – кривлялась Шушка. – А для нее и меня – пашмина.
Нюшка ухмыльнулась. Она смотрела на подругу и думала о том, что многое в жизни может измениться, но ее Шушка не изменится никогда. И как это здорово!
– Нюша, перестань улыбаться. Это серьезная проблема. Можно сказать, проблема века.
– Пашмина? – шутила хрюшка.
– Старость, дорогая моя. Старость. А я помогу тебе ее избежать. Ведь она не за горами, что скрывать, пожили уже… – и Шушка театрально наклонила голову. Так она всегда делает, когда собирается умирать.
– Нет. Нет. Только не это, – взмолилась Нюша.
– Я ведь не о себе пекусь, дорогая. Мы, пудели, ты знаешь, всю жизнь щенки.
Она говорила таким обаятельным и трогательным голоском, что самой Нюшке захотелось поплакать над скорой своей кончиной.
– Так что пашмина? Ее что, надо скушать? – не выдержала Нюшка.
– Это слишком простой путь… – ответила Шушка.
Она философски посмотрела на небо.
– Это слишком простой путь, – повторила она.
– Шушка! – крикнула ей в ухо хрюшка. – Что пашмина? Перестань меня волновать, – Нюшка встала во весь рост. – Или ты немедленно говоришь, или я…
– Ладно. Ладно. Не нервничай. Скажу. А то съешь, – спокойно, со всем своим достоинством ответила Шушка. – Вот видишь, уже возбуждаешься… А, это всё от солнца…
– Шу-ша… – хрюкала Нюша, медленно подкрадываясь к подруге.
Собачка попятилась.
– Вот ведь какая ленивая свинья досталась мне в подруги. Даже посмотреть внимательно не может, – причитала Шушка, продолжая пятиться.
– Хозяйка закрывается пашминой, а не ест ее. А!..
В этот момент Нюшка прижала ее своим толстеньким пузиком к стене домика.
– Не ест! Не ест! Не ест! – визжала Шушка.
– Правильный ответ! – громко сказала Нюшка и выпустила подругу на свободу, добавив: – Я не глухая.
Шушка, облизывая свои помятые бока, быстро оказалась позади подруги. Она, не раздумывая, ущипнула Нюшку за хвостик и бросилась наутек. Хрюшка, нисколько не удивившись поступку подруги, медленно и чинно вернулась на ступеньку. Шушка же носилась по двору, как потерпевшая, сшибая от радости всё, что попадалось на пути: цветы, лейку, шлепки с бантиком, бережно спрятанные хозяйкой под чудесное кресло, и фонарь. Да-да. Маленький фонарь на солнечных батарейках, вставленный каким-то чудаком в центр клумбы с петуньями. Той самой, по которой вчера танком прошлась Нюша, оставив на память хозяевам дорожку из помятых цветочков. Было видно, что кто-то пытался ее реанимировать, но все попытки оказались тщетными…. И вот фонарь! Бац!
– Ни дать ни взять – щенок! – любя вздохнула Нюша и закрыла глазки.
Сон – самое хорошее лекарство от стресса. Особенно на свежем воздухе и после завтрака…
– Караул… Задыхаюсь… Умираю…
Воздух пронзил Шушкин бешеный крик.
Нюша похрапывала. Казалось ничто – ни Шушины вопли, ни приближающаяся семимильными шагами старость – не в силах было разбудить ее.
– Всё!… Умерла! – крикнула Шушка и затихла.
Нюша продолжала храпеть. В саду пели птички. В воздухе носились цветочные, фруктовые и овощные ароматы. Бабочка сидела на Нюшкиной лапке. Хрюшка мирно похрапывала на теплых деревянных ступеньках, а у бабочки от этого храпа подрагивали крылышки. Ветерок нежно ласкал пятачок, и…
– Ой! Как же это? Где же это?.. – Нюшка вскочила на лапки. – Ой! Как она? Где она?..
