Жизнь на два города - страница 6

«Где-то я его видел, где-то видел», – не оставляла меня в покое навязчивая мысль.

Редкая, жидковатая бороденка, усы – чьи они, кому принадлежат, напрягал я память, проходя между рядами к кабине. Уже на обратном пути, возвращаясь на свое место, меня осенило: «Постой, постой, так это ж Греф Герман, наш министр экономики, как это я сразу не признал его».

Сидя в кресле, я, признаться, еще некоторое время рассуждал о его внешности. Министр, публичный человек, а вид какой-то неправильный, не соответствующий его колориту и весу. Неужели некому подсказать, что можно у него изменить к лучшему, подправить в образе. Сейчас ведь полно визажистов, имиджмейкеров и других профи, а впрочем, и без их подсказок, очевидно, что ему без бороды и усов было бы намного лучше. Вообще, раз уж речь зашла о Германе Оскаровиче, то, мне кажется, проблема в том, что его реформы не носят истинный характер. Им не хватает глубины, основательности и продуманности. На мой взгляд в них должна быть перспектива не только теоретическая, но реально осуществимая и подтверждаемая жизнью на каждом этапе ее исполнения. Кстати, коль уж говорить о теории, то четко выстроенная структурная ее часть дает возможность добиваться затем ее осуществления на практике.

Любая реформа – это революция. Готовясь к ней, внедряя ее, нельзя не учитывать ее воздействие на каждого члена общества и не виртуальное, а вполне ощутимое в жизни любого, отдельно взятого человека. Революция – это перемены, не всегда и не сразу лучшие. Здесь нельзя не принимать во внимание не только положительные, но и негативные последствия, каковые могут быть в случае допущения ошибок и просчетов. Для этого необходимо иметь четко выстроенную конструкцию предлагаемых новаций и прогноз рисков.

Реформа почти никогда не дает быстрого результата, она меняет жизнь и порой кардинально, поэтому народом, большей его частью, воспринимается настороженно. Нельзя убеждать людей, что когда-нибудь они будут жить лучше, нужно на каждом этапе осуществления реформы иметь промежуточные результаты, вполне реальные и осязаемые. При этом необходимо проявлять не только решительность, но и нести личную как должностную, так и моральную ответственность.

Снова Урал. Магнитка. Магнитогорск известен и славен своим комбинатом и рекой Урал. Действительно, река красивая, течет прямо в городе, и в этом же городе повсюду промышленная грязь, накрывшая все своим серым покрывалом. Находясь в Магнитке, я понял, отчего Урал Седой и дело здесь не в возрасте. Магнитогорск впечатляет черным снегом, настолько черным от вредных выбросов комбината, что впору землю пахать зимой. Вначале мне вообще казалось, что в городе снега нет и лишь приглядевшись повнимательнее и, переспросив у обывателей, я все же согласился с тем мнением, что эта темно-серая масса, когда-то, до падения на землю Магнитки, была пушистыми белыми снежинками.

Владимир Ильич, директор одного из заводов, – меценат, театрал и спонсор. Его кабинет заставлен всевозможными знаками внимания: от благодарственных писем до памятных наград, кубков, вымпелов, статуэток с начертанными на них и прославляющими его письменами.

Все они гласят о непосредственном участии Ильича в развитии местного театра, организации конкурса красавиц, спонсорской поддержке сборных команд по борьбе и боксу и многое, многое, многое. Кабинет у Владимира Ильича обставлен дорогой мебелью и выглядит достойно должности директора. Это, пожалуй, единственное место на предприятии, не подвергнувшееся разграблению, расхищению и запустению. Завод под руководством мецената Владимира Ильича, что называется, лег набок и работает все больше и больше в убыток, а Владимир Ильич, рассуждая о том, что во всем виновато правительство, берет займы под залог пока еще уцелевших активов предприятия, производит продукцию, отгружает в реализацию товар и почему-то совсем не требует денег с дебиторов. Суммы, исчисляемые десятками миллионов, не востребованы годами, не оформлены судебные иски по их возврату и соответственно не обеспечено преследование должников в судебном порядке.