Время с девяти до двенадцати часов утра, самое лучшее время, было отдано для репетиций исполнителям ведущих партий основного состава труппы. К двенадцати их место займут танцовщики и балерины второго плана, и станутся в зале до трех пополудни. В три придет кордебалет и начнет отрабатывать свои невзыскательные танцы.
И так будет еще полмесяца! До того дня, пока хореограф не начнет сводить воедино все элементы новой постановки уже на сцене.
Настоящий репетиционный ад.
И в это же время начнется новый сезон. Как всегда, с Лебединого Озера, спектакля, ставшего визитной карточкой почти каждой балетной труппы страны.
Сергей понимал, что для него первый сезон на сцене театра Южной Пальмиры не будет слишком напряженным и трудным. Он и Диана станут танцевать только в дневных спектаклях, к которым и требований меньше, да и ответственности перед зрителем не много.
Быстро переодевшись в общей гримёрке, Сергей направился в репетиционный зал.
Истомин вдохнул полной грудью такой родной аромат. Прислушался к тому, о чем говорят балетные.
В центре зала, уперев руки в бедра, стояла Прима и что-то выговаривала Любарскому, которого хореограф утвердил на роль раджи:
- Ты – зарвавшееся ничтожество, еще смеешь делать мне замечания?! – негодовала Прима. – Хорошо хоть у главного хватило мозгов не утвердить тебя на роль Солара!
- Жаль что не хватило мозгов зашить тебе рот! – парировал Богдан. – Разожралась, как свинья! Гупаешь по сцене, как корова копытами! Не боишься, что не выдюжит наш Соларчик твоего веса? Что грохнет о сцену в самый неподходящий момент?
- Тебе какое дело?! – губы Примы искривила усмешка. – Слава Богу, у моих партнеров крепкие руки и мускулистые ноги! Не то, что у тебя, дон-кихотишки худосочного!
Танцовщик, которому предстояло исполнять партию Солара, мило улыбаясь, приблизился к паре, продолжавшей орать друг на друга:
- Ребята, давайте жить дружно, - вспомнил фразу из мультфильма.
- Пошел вон, педик чертов! – прима оттолкнула партнера. – Так и быть, потерплю твои потные рученки на моем прекрасном теле один годик!
- Почему один? – не понял тот, кого Прима обозвала гомиком, намекая на связь с Любарским. – Ты хочешь сказать, что премьера провалится?! – ужаснулся.
- Ты провалишься, - взвизгнула балерина, - а вот он, - ткнула пальцем в стоявшего вдалеке Истомина, - как раз к тому времени подрастет! А я уж прослежу за тем, чтобы начал учить партию Солара не откладывая!
- Это не тебе решать! – разобиделся танцовщик. – Давай отработаем элемент. И это, - замялся, - ты бы села на диету, как Богдася сказал. Поднять-то я тебя еще могу, а вот удерживать с каждым годом все труднее.
Прима влепила танцовщику пощечину и, расплакавшись, вылетела из репетиционного зала.
- Ничего, - ухмыльнулся Любарский, - пусть порыдает. От этого лишний жир перегорит! – перевел взгляд на Сергея. – Ишь ты, прочит тебя наша старушенция в Солары. А ведь роль там ох какая непростая. И не только в плане драматурги, но и в количестве сложных элементов и прыжков.
- Да куда ему? – презрительно искривил рот танцовшик-Солар, уже успевший разогреть и растянуть мышцы. – Пусть попробует хотя бы вот это! – и взлетел в воздух в револьтад.
Сергей не собирался ни с кем соревноваться, но слова коллеги не на шутку задели его. Уж он-то прекрасно знал, что его зачислили в труппу не за красивые глаза, и не только благодаря протекции Звездинской.
