Диана подошла к станку, положила руку на планку, собралась, намереваясь приступить к занятиям.
Людмила Марковна вышла на середину танцкласса:
- Начнем! – она старалась вести урок, как обычно, но то и дело отвлекалась, вспоминая утренний разговор с Мстиславой.
***
- Дрянь! Дрянь! Дрянь! – Звездинская не собиралась ни сдерживать эмоции, ни подбирать слова. – Нажралась, как свинья! Выставила себя на посмешище! Де еще и Сереженьке на шею вешалась!
- Откуда информация? – Милочка прекрасно знала о способности соперниц-соучениц делать из мухи слона. – Нужно поговорить с девочкой.
- Поговорю! – тон Мсти не сулил ничего хорошего для проштрафившейся ученицы. – Притащишь её ко мне за патлы после урока! И пусть только попробует не явиться на занятия сегодня!
- Приведу, - кивнула Людмила. Добавила: - И ты бы поаккуратнее была с этим Сереженькой.
- Не твоего ума дело! – взвизгнула Мстя.
- Не моего, - согласилась Милочка. – Но сама станешь локти кусать, если кто-то вас застукает, и по училищу поползут слухи.
Мстислава отвернулась к окну. Она понимала, что Людмила права. Что если прознают о её связи с семнадцатилетним мальчишкой, то скандала не избежать! Но ничего не могла с собой поделать.
Едва Мстислава вспоминала лицо юноши, едва слышала его голос, едва до её ноздрей долетал запах молодого мужского тела, как шла кругом голова, исчезали все табу и запреты.
***
Сергей Истомин в семнадцать лет давно понял силу своей притягательности для женского пола. И уже давно успел познать плотские радости.
Его первой женщиной стала одна из балерин Мариинского театра, где юный танцовщик, которому на тот момент едва исполнилось шестнадцать, принимал участие в новогоднем спектакле.
Балерина не была Примой, но и от подтанцовки в кордебалете давно ушла. Исполняла второстепенные, но значимые партии, а потому от недостатка поклонников, дарящих огромные букеты, не страдала.
Она попросила юного Сереженьку помочь добраться до дома с вот этим ворохом «силоса», как сама назвала трепетно вручаемые цветы.
Северную Пальмиру занесло снегом. Поймать или вызвать машину в такую непогоду было проблематично, балерина жила недалеко от театра, а потому Сергей с радостью согласился.
Сказать о том, что он сразу и не понял, что от него требуется после быстро выпитой чашки горячего чаю – значит соврать.
Да и что тут непонятного, если дамочка, ловко освободив юношу от свитера и рубашки, так же ловко начала стаскивать с него брюки.
Первый опыт обладания женским телом если и не поверг в неописуемый восторг, то и равнодушным юного любовника не оставил. Секс, под руководством опытной партнерши, ввиду полного отсутствия времени, обусловленного коротким перерывом между дневным и вечерним спектаклями, был быстрым и не обремененным прелюдиями.
- Беги домой, - усмехнулась балерина, выпроваживая Сереженьку. – Мне нужно немного отдохнуть. Вечерний спектакль – это тебе не утренник, где и пофилонить можно. – Добавила: - Не вздумай болтать в театре! Я найду, как выкрутиться, а тебе небо в овчинку покажется!
- Я и не собирался! – обиделся Сергей, глядя на захлопнувшуюся дверь.
Он ужасно расстроился, увидев, что через пару дней честь «нести силос» предложена совсем другому.
Правда, балерина умудрилась изыскать момент и шепнуть ему на ухо:
- Не сердись. Тебе нельзя так часто!
- Это почему же? – удивился.
- Потому что женщин секс бодрит, а мужчин истощает! А кому нужен танцовщик, еле передвигающийся по сцене? – и выпорхнула на улицу следом за провожатым.
