После еды все засопели, немного поболтали ни о чём и разлеглись по полкам, благо вагон был полупустой. Сугробину показалось, что он только закрыл глаза и тут же услышал голос проводника, попросивший подниматься – уже Свердловск. В Уфу кратчайший путь лежал через Свердловск, Челябинск. В Челябинске группа села на московский поезд и сошла на намеченной станции уже в Башкирии. По команде туристы построились в две шеренги, и вышли пехом на край посёлка. Там встали на лыжи и пошли по маршруту. Марщрут прокладывал Балутин по фотокопии карты – десятикилометровки. И как было сказано при распределении обязанностей – кинооператорскую работу взял на себя Балутин, фотографами работали Крюков и Сугробин.
Шли полями, лесами, буграми. Очень часто бугры совмещались с лесом. Но какая бы не была местность – всегда шли по целине. Первый прокладывал лыжню, остальные за ним. Непростая это работа и потому первого регулярно меняли метров через пятьсот. Рюкзаки давали, что называется, «прикурить». В день делали километров до тридцати, но в первый день прошли не более двадцати Шапчонки мокли от пота, глаза слезились и любоваться ландшафтами начали лишь на третий день. А первые километры были очень смешными, но безмятежно смеялись только когда уже сидели в поезде, отвозившем назад. Сначала начали вытягиваться ремни у рюкзаков и смещаться плохо уложенные банки, кидая туристов сбоку набок и с ног долой. Упавший головой вперёд, накрывался рюкзаком и только мычал залепленным снегом ртом, призывая на помощь. Встать самостоятельно было невозможно. Через несколько часов под незлобные насмешки Балутина и, призывая на помощь накопленный за предыдущую жизнь юмор, измотанные борьбой с природой и собственным неумением, начинающие туристы – лыжники встали на ночёвку в сельской школе. В сторожке была печка с плитой. Ночевали всегда в населённых пунктах: в школах, в красных уголках, иногда и у гостеприимных селян.
– Кто умеет готовить? – спросил Балутин.
Тяжёлое молчание было ему ответом.
– Тогда так, – сказал наш командир и вынул блокнот, – я ещё в поезде всё наметил. Каждый день трое в наряде: одна девушка и двое ребят. Меню на сегодня – суп макаронный с тушёнкой, колбаса «Любительская» с отварной картошкой и какао.
Первыми в наряде оказались Крюков с Сугробиным и хохотушка Алочка с их курса, но из другой группы.
– Ну вот, Алочка, – хмыкнул Крюков, – не было никого и вдруг у тебя сразу два мужика. Теперь на какао гадать будешь, кого выбрать…
– Картошку чистить умеешь, – спросила Алочка Сугробина.
– Приходилось.
– Тогда бери продукт и чисти. На одиннадцать человек по двести граммов на человека. В общем, два с половиной килограмма очищенного и вымытого картофеля с тебя. А тебе, балабоша, – повернулась она к Крюкову, – принести дрова, растопить печь, принести воду два ведра и…
– Хватит, хватит, – замахал руками Женька и, накинув куртку, выскочил на улицу за дровами.
От сытной и вкусной еды все повеселели и тяжёлый марщрут показался просто забавным. И Крюков, укладывая чисто вымытую посуду, заорал что есть мочи, напугав местного кота —
Где бронепоезд не пройдёт,
И танк свирепый не промчится.
Студент на пузе проползёт
И ничего с ним не случится.
32Горная страна Урал в своих средних и южных областях не обладает величественными цепями хребтов с острыми пиками, сверкающими вечными снегами. Всё равнинно мирно. По домашнему бегут цепочки холмов, пересекающиеся шоссе, просто дорогами и тропинками, проложенными без особых затруднений в нужных человеку местах. И местное население горцами назвать никак невозможно. Стоят деревеньки на ровных местах по берегам речек и ручейков, бороздят трактора по плодородным землям, в рудниках копают руду. Золото только никто уже не ищет. Но для равнинного человека всё это необычно и красиво. И стрекотала кинокамера, и щёлкали затворы фотоаппаратов.
