Жители города изредка появлялись на улицах. Зато всё заполнили вражеские солдаты и офицеры.
Немецкие военнослужащие разграбили магазины города, провели повальные обыски в домах и квартирах.
Заходя к жителям, они регулярно спрашивали хлеба, сахара, другие продукты питания, систематически требовали тёплую одежду, обувь, ценные вещи. Просили женщин постирать им бельё, заношенное и завшивленное.
Подходил вечер. Устраивая себе ночлег, солдаты тащили из квартир диваны, матрацы, подушки от диванов.
Наутро начался сплошной обход домов и квартир. Искали военных, спрашивали, нет ли в помещении оружия. Людей призывного возраста (до пятидесяти лет) забирали для «проверки» с собою и направляли в специально предназначенные для этого пункты.
Стали проводить массовые казни.
5 ноября на Московской улице фашисты расстреляли пятнадцать человек. Поймали и казнили 50 бойцов народного ополчения, не успевших при отступлении уйти из города. 7 ноября комендант Курска капитан Штумпфельд издал приказ о расстреле десяти заложников-мужчин из числа местных жителей в ответ на то, что кто-то из гражданских лиц обстрелял и тяжело ранил немецкого солдата.
Весной 1941 года Николаева Зоя закончила седьмой класс на хорошо и отлично. Мать хотела отправить её в деревню, но внезапное нападение фашистов спутало все планы.
Хоть многие считали, что война будет как Финская – месяца два, а затем всё пойдёт, как и прежде, но это внесло разлад в жизнь людей.
Начиная с 23 июня, постановлением военного совета Орловского военного округа, все предприятия города перешли на круглосуточную работу.
Наталья Кузьминична домой стала приходить глубоким вечером, чтоб поспать, а ранним утром возвращалась на завод.
Днём 25 июня Орёл подвергся первому групповому налёту фашистской авиации.
Впоследствии такие нападения совершались регулярно.
Ночами небо рассекали яркие стрелы прожекторов, ухали зенитки, падали бомбы с нарастающим, раздирающим воем. Выворачивающим душу наизнанку. Во всём городе в окнах не светились огни. На стёклах появились бумажные кресты.
В начале июля Наталья Кузьминична пришла домой и сообщила дочери:
– Завод собираются эвакуировать.
– А работающих людей? – спросила Зоя.
– Инженеров и квалифицированных рабочих обязательно, а остальных по желанию.
– Мам, давай тоже поедем в эвакуацию!
– Да куда нам? Говорят надо уезжать с большими финансами, а где их взять?
– Но другие едут, у Кати соседи уезжают семьёй.
– У тех есть деньги, или нажитое добро.
– Не у всех так. Мне Маша, дочь Павла Карловича, рассказывала, что у них нет денег, но они эвакуируются.
– Ты ей не верь, враньё это! Павел Карлович, человек богатый, у него очки в золотой оправе. По этой причине и уезжает в дальние края. А мы нищие, что без гроша в кармане делать на чужбине? Нет, не будем эвакуироваться, Бог даст, всё обойдётся.
Длительное время дочь уговаривала мать уехать, но Наталья Кузьминична не согласилась.
18 июля началась подготовка к эвакуации заводов. Не только девятого, где работала Наталья Кузьминична, но и других. Стали готовить к эвакуации фабрики, учреждения.
Твёрдый голос Левитана из радиоприёмников уверял, что враг будет повержен, но регулярно сообщал об оставлении Красной Армией очередного города.
Скрывать то, что линия фронта приближается к Орлу, не имело смысла: орловцы узнавали об этом от беженцев, они прибывали в город нескончаемым потоком.
