Жизнь солдата - страница 6

Здесь хорошо было и купаться. Берег весь выложен крупными плоскими камнями, как плитами. Хорошо одеваться – ноги не пачкаются в песке. И главное, здесь сразу начинается глубина – не надо долго ходить по отмели и щупать дно, опасаясь ям, как это делается на песчаной косе. На дамбе прямо с берега бросались в воду, ничего не опасаясь. И загорать или просто лежать здесь было тоже приятно. Гладкие камни были уложены один к одному, всегда чистые, дождями умытые, всегда теплые, потому что за утро они хорошо нагревались на солнце и сохраняли это тепло до самого позднего вечера. Лежишь, как будто дома на печи, и прогреваешь насквозь все косточки.

И Днепр у дамбы был самый широкий, и вид с дамбы – самый красивый. Один только вид на мост чего стоил! Высокие решетчатые стены моста и даже быки под мостом были переплетены толстыми бревнами, но издали все казалось легким и ажурным, будто все это было сделано не для крепости, а ради красоты. Может это мое личное мнение, но по моим наблюдениям, лучшего места для отдыха, чем наша дамба, не было.

Надо сказать, что наш дом расположен как бы в седловине, в самом начале первомайской улицы между двумя холмами. Именно поэтому во время дождей все ручьи с обоих холмов устремлялись к нашему дому. Они прорезали по Первомайскому переулку глубокую канаву, а в нашем дворе – настоящий овраг. Очевидно, лет сто назад дождевая вода спускалась с горы между нашим домом и домом кузнеца Славина. Иначе чем объяснить глубокий проем между домами, образовавший пологий спуск к реке? Этот спуск к реке все называли Днепровской горой. Даже в отдаленных улицах слышно было: "Пошли на Днепровскую гору!" – это значило, что они спешат к нашей горе, к нашему спуску с горы, чтобы попасть или на дамбу или на песчаную косу, которая, по старой памяти, стала городским пляжем.

Зимой все мальчишки устремлялись сюда. Здесь был быстрый, захватывающий дух, спуск на коньках. Сила инерции выносила конькобежца на середину застывшей реки. Конечно, не только мальчишки приходили сюда. Взрослые еще в большей степени пользовались этим удобным спуском к реке из-за Днепровской воды. Она во многих случаях была незаменима. Хоть у нас и были колодцы на каждой улице, но за днепровской водой ходили каждый день не только соседи нашей улицы, но и жители дальних улиц.

Из моего НП этот спуск с горы был совсем рядом, и я видел всех, кто за чем-либо приходил к берегу реки. Наблюдать, как люди носят воду домой, не менее интересно, чем за проходящим пароходом. Каждый человек делает это по-своему, и среди всех их не было хотя бы двух похожих.

Вот бежит с горы мой друг Исаак Гольдберг. На нашей улице он самый крепкий, самый сильный, самый храбрый, самый отчаянный. Бежит он с горы сломя голову, как и я крутя ведром во все стороны, зачерпнет неполное ведро и так же бегом в гору. А вот Лева Рубинчик с нашей улицы не спешит. Он набирает полное ведро воды и через каждые десять шагов останавливается отдыхать. Неторопливо носит воду и его отец, кузнец Яков Рубинчик, удивительно спокойный и степенный человек. Он всегда носит воду на коромысле и так тихо ходит, что пока поднимается на гору, минут пятнадцать проходит. Зато, когда за водой идет Семен Клетецкий, все только удивляются: два полных ведра с водой на коромысле спокойно висят на плече и два полных ведра в руках. При этом не выплеснет ни одной капли. Вот это водонос! Такой на нашей улице он один.