Нам сложно даже определить природу того, что мы сравниваем, и обозначить возможные несоответствия между нашими индивидуальными восприятиями и тем, как они сводятся к разумному консенсусу. Сравнить наши индивидуальные версии реальности в любой заданной обстановке очень трудно. Мы согласны с тем, что наши ощущения совпадают с такими же ощущениями, испытанными нами в прошлом, потому что мы договорились об этом в ходе формирования основных понятий. По этой причине наш язык закодирован так, чтобы обозначать определенные вещи в определенных ситуациях, но мы можем только декларировать, что наши ощущения остаются неизменными для нас в текущем восприятии мира. Мы сталкиваемся с тем, что не можем сравнить наши ощущения с ощущениями других людей. Нам остается лишь заключить друг с другом некую договоренность.
Многие видят в объективном научном методе единственный путь к истине и верят, что в эпоху обоснованных выводов субъективный индивидуальный опыт не имеет никакого значения. На самом деле все человеческие знания коренятся в личном опыте (включая опыт ученых, проводящих эксперименты), так что субъективный опыт ученого, и всех нас, можно рассматривать как часть единого целого. Фактически любая истина, обнаруженная благодаря научному методу, заключает в себе жизненный опыт и моменты постижения мира, известные только субъективному «я».
Хотя материалистическая наука считает сознание несущественным и непонятным, учтите, что вы никогда не наблюдали ничего, кроме внутреннего пространства собственного сознания.
Профессор философии Принстонского университета Томас Нагель в 1974 году написал интересную статью, в которой показал преобладающую ценность субъективного знания над объективным. Провокативный мысленный эксперимент Нагеля рассматривает, что такое «быть летучей мышью». Он выбрал это животное, потому что оно млекопитающее, как и люди, а значит, достаточно похоже на нас, чтобы рассматривать его как имеющее субъективный сознательный опыт. Отличие в том, что основной механизм восприятия летучей мыши – это эхолокация. Мыши используют высокие звуки как исходящие сигналы, а затем выстраивают модель трехмерного мира через сложную систему звукового эха, отраженного окружающими физическими объектами (комарами, птицами, деревьями, другими мышами и так далее). Эта акустическая система позволяет мыши строить высокочувствительную ментальную модель расстояния, направления, размера, текстуры, формы и движения всего ее физического окружения, так что она может летать в темноте и ловить комаров себе на ужин.
Позже в Нью-Йоркском университете Нагель пояснил, что привел этот пример не для того, чтобы проанализировать, «что будет, если я буду вести себя, как летучая мышь… Я хочу знать, что такое для летучей мыши быть летучей мышью». Субъективная информация, характерная для восприятия мира летучей мышью, действительно обширна, хотя очень отлична от информации, доступной людям. Его мысленный эксперимент показывает, что огромное количество информации, проходящей через субъективное восприятие, превосходит знание, доступное только через «объективное» мнение – фактически он оспаривает утверждение, что беспристрастная объективность вообще существует.
Принимая во внимание наше меняющееся представление о Великой иллюзии, получается, что единственное знание, доступное человеку, субъективно. На самом деле, у нас никогда не было доступа к какой-либо «объективной» реальности. Видимо, существует консенсусная реальность, которую мы считаем внешним миром и которая включает в себя всех людей и других живых существ, но нам нужно быть осторожными и не додумывать слишком многое о некой объективной реальности за пределами того, что нам субъективно доступно. Нагель обвинял все материалистические объяснения именно в этом.
