например, какие-нибудь бандиты вывернутся сейчас из-за угла (человек десять, не меньше) и
уделают его как грушу, или сосулька с крыши упадёт, или метеорит с неба, или уже завтра Ирэн
встретит кого-нибудь другого… Чем ценней становится жизнь, тем больше страхов за неё. А у него
ведь даже не счастье, а нечто такое, чему и названия-то нет.
Странно, что нарастание сегодняшней синей волны началось вот с этого заплёванного
притоптанного пятачка остановки… Словно воссоздавая уже минувший исторический момент,
Роман делает несколько шагов в ту сторону, куда они потом отправились с Голубикой. Почему-то
сейчас все события вспоминаются отдельными фрагментами, и в точности уже нельзя вспомнить
ни одной законченной фразы. Да это и не важно. Главное, что теперь у него будет жена. Встречу
более исключительную, чем эта, и вообразить нельзя. «Мою жену зовут Голубика», – говорит себе
Роман, чувствуя, «как лепесток его души яростно трепещет в потоке солнечного счастья», как
могли бы спеть в каком-нибудь «жестоком романсе».
Весь следующий день на работе он вроде как и не на работе. Ни о чём рабочем просто не
думается. Мелькает идея: поехать к Серёге. Тот будет в ауте! Может быть, рвануть к нему сразу
после работы? Нет уж, удивлять так удивлять. Они нагрянут к нему вместе с Голубикой. И выложат
приглашение на свадьбу! Только бы удар с ним не случился! Вот потом-то с Серёгой и можно будет
объясниться, потому что такое событие начисто смоет любые грехи. «Я был у тебя в доме, в твоё
отсутствие, и у меня были нечистые мысли по отношению к твоей жене. Каюсь – были… Но Элина
оказалась на высоте», – вот, собственно, всё, что требуется сказать. И этого хватит – в этом уже
вся правда. Так что, к Серёге ещё не время – никуда он не денется. А вечером – только к Ирэн! Он
не заставит её ждать. Нельзя допустить даже возможности сомнений в себя. Вопрос – такая ли
жена ему нужна? – даже неуместен. У кого об этом спросить? У образа Любы? Но образ Голубики
«старше» образа Любы. Про Ирэн нельзя даже сказать, что она легко легла на душу, потому что
она там и была.
И снова уже забытое ощущение цельности и определённости: никого ему не нужно, кроме
одной. Кроме Голубки. Все остальные образы растаяли. Есть лишь одна желанная женщина с её
таинственными глазами, приятным голосом, гибкой, грациозной походкой.
Наверное, всякий мужик, который долго ходит, бродит, куролесит, никак не решаясь с кем-либо
связать свою жизнь, женится в конце концов лишь потому, что попадает примерно в такой оборот, в
каком оказался Роман. Иначе его не возьмёшь. Похождения такого мужчины завершаются тогда,
когда он встречает ту, которая его переворачивает, когда он спокойно и без всякого сожаления
жертвует всеми ради неё. Общее правило всех донжуанов, перестающих быть донжуанами,
состоит, пожалуй, в том, что они женятся на тех, кто их потрясает, они женятся лишь на
потрясающих женщинах.
А какой родной кажется Роману вся семья Лесниковых: серьёзный, даже чуть пугающий
строгостью и правильностью Иван Степанович, очаровательная и совсем ещё молодая Тамара
Максимовна с её обаянием и эмоциональностью. А Серёнька, как называет его Ирэн? Да что
может быть против него!? Вырастет – своим будет.
Вечером, подходя к уже знакомому подъезду, Роман сомневается во всём. Позвонит сейчас в
квартиру, а там совсем чужие люди. На всякий случай он даже просматривает список жильцов на
