Михаил Викторович стал признанным главой школы в последней четверти XX века. К ее столетию он опубликовал специальную статью. Видимо, неслучайно в домашней беседе он делает такую запись: «Мое желание-совет: где можно, употреблять название:
МЛШ = Моск. лингв, школа.
МФТ = Моск. фонолог, теория.
Но не уродливое МФШ = Моск. фонолог, школа.
Не в одной фонологии дело!»
Вскоре я стала бывать в доме Михаила Викторовича. Большую часть пространства в нем занимали книги – филологические, художественная литература, альбомы, книги по искусству. Рабочий стол, за ним – фотографии Виктора Васильевича и Веры Алексеевны – родителей Михаила Викторовича. В комнате и кухне множество цветов в горшках, за которыми М. В. заботливо ухаживал. Над столом повешены легкие игрушки – подарки.
В доме нет телевизора, только приемник. Кроме книг М. В. собирал и хранил также многочисленные вырезки из газет, интересные в языковом отношении или с проблесками вольности. Книги дома, походы в книжные магазины, библиотека с редкими старыми и новыми книгами. Вместе с М. В., особенно в последние годы, мы бывали часто в букинистических магазинах. Однажды в букинистическом в конце Остоженки (у метро «Парк культуры») – чудо! – лежат «Столбцы» 1929 года Н. Заболоцкого, которым я занималась. Эта общая радость стала для меня и напутствием в работе над языком этого поэта.
Когда Михаил Викторович уже не мог выходить из дому, он просил покупать ему книги. Вот его заказы (по его запискам):
1) М. М. Пришвин. 20-е годы.
Дневник. Клюн (Автобиография)
Гинзбург Л. Дневник.
Переписка Л. Гинзбург и Н. Мандельштам.
2) «Минувшее» (сборник). Т. XXIII.
Малевич К. Собр. соч. Т. 2.
Лосев А. Ф. Дневник.
Русская стихотворная эпитафия.
Мейерхольд В. Э. К истории творческого метода.
Хабиас. Стая.
3) К. Малевич. Сочинения. Т. 3.
Я. Друскин. Дневники.
В. Даль. Соч. Т. 4.
Клюн (воспоминания).
Из книжных оценок М. В. приведу одну. У меня сохранилось его письмо о книге Евг. Трубецкого «Смысл жизни» (М., 1918): «Книга Евг. Трубецкого очень интересна, спасибо, что дали ее прочесть. Остро и совестливо поставлены мучительные вопросы христианства… без попыток обойти трудное. Автор близок мне в первую очередь пониманием, несглаженным, того, что может (и должно?) возбуждать мучение у тех, кто хотя бы и не принадлежит к этому мировоззрению, но хочет (нрзб.) с открытым сердцем понять его. Книга Е. Т. многое объясняет.
Очень глубоки его размышления об искусстве, о природе».
Мы виделись в Ленинской библиотеке. В докторском зале разговаривать нельзя, поэтому сохранились его записки:
«Простите, Леночка. Трудно ходить, и я хотел бы сэкономить свои шаги, чтоб еще не углубляться в каталог».
«Осталось работы на 1 час. Давайте сейчас сиганем в буфет. Я пойду медленно, а Вы – спустя 10 минут – быстро. Да?»
«Ура! Леночка! Лето! Я сплю уже без валенок и без шапки-ушанки».
В последние годы М. В. был профессором Московского открытого педагогического университета (теперь имени Шолохова). Кафедру русского языка в нем возглавляла Е. И. Диброва, которая проявляла к М. В. максимальное внимание. Здесь было отпраздновано и его 75-летие. В МОПУ он читал курсы по истории поэзии, по содержанию и методике преподавания русского языка в школе и др. Ежегодно делал доклады на институтских конференциях (они опубликованы).
Руководил дипломными работами. Сохранился один список предложенных им тем:
