(Безденежье в последнее время – постоянное, гневное… В обмен на что?.. Деньги – как растянутая резинка: думаешь, дай чуть-чуть отстригу…)
Ни родители мои, ни сёстры мои не ведают о ней у меня.
Сама она не просится с ними знакомиться.
И то: моя родня – совсем другая.
Однажды – думая о моей родне – я спросил её: кем она хотела бы, если б случилось такое, вновь родиться – мужчиной или…
–– Только женщиной!
После этого – даже нельзя вообразить её знакомой с моими родными.
Другой случай сравнения был ещё контрастнее.
Стояли мы вдвоём куда-то ехать – куда знала она.
Автобусы все – мимо.
–– Почему?
–– На этой остановке не останавливаются.
–– Как так?..
–– На следующей.
–– Что же мы стоим тут?!
–– Ты тут, и я тут.
–– Что же ты не сказала?
–– Ты мужчина!
–– Да я не знал… не мог знать…
–– Мужчина – ты. И ты должен всё знать. И всё решать.
Ну! – Разве можно её знакомить?!..
…Полутемно. На часах – сколько-то рано утра. Я – на девятом этаже, у окна. Подо мною – какие-то крыши, что ли, и деревья. Передо мною – река широкая, бледно-матовая, недвижная. За нею – тёмная, почти чёрная полоса далёкого леса. Но дальше и выше – уже самое настоящее голубое небо.
Торжество: восторг и ужас!
Яркая-яркая точка появилась над чёрной полосой!.. Сама по себе. Алая-алая… точка… уже чуть ниточка… в брызгах алых мелких лучиков…
Я – наверняка разумное существо, раз смотрю на это и вижу это.
Яркая нитка, уже ленточка, уже овальная… ярко-оранжевая… ярко-алая… всё растет вверх – быстро, зримо…
Неужели не впервые на белом свете такая красота?!..
Неужели – не в последний раз?!..
Шар уже целый, недоступно-яркий, родился сам по себе.
Он всплыл, кажется, из той далёкой темноты, и на мгновение грезится, что стоит лишь переплыть реку, добежать до того леса – и увидишь тот шар вблизи!..
Это и есть то самое Солнце? – На которое за всю жизнь не зажмурившись даже не глянуть…
И как оно зримо-быстро подымается вверх! Неужели ему, чтобы проплыть по голубому небу, потребуется целый летний день?!..
Но – отвожу глаза.
И грустно если немного – так разве только от скучной мысли: что в городе в этом в обширном нету более разумных существ – иначе бы они стояли сейчас по всем площадям и смотрели бы на сей Шар…
Любимая женщина – это моя одежда и моё тело в моей одежде, это мой дом и мой уют в моём доме. Это так – даже когда я просто хоть вижу её на улице издалека.
Между тем – забота постоянная становится всё навязчивее.
Утром у неё под душем:
–– Надо начать этот роман с полового акта!
–– "С описания, с описания".
Роман мой новый был словно уже написан, просто был – где-то… был написанный, но – не записанный…
Обычно у меня на листке в книжке два-три слова всего, но вот я сел за стол, коснулся авторучкой чистой бумаги – и ни весть откуда!..
–– Теперь-то весть.
–– "Жди".
Стопа набросков лежит существенно и призывно – пугая меня будущей радостью.
Однако…
Бумага бумагой, но – всё что-то не так.
Новая идея – неиспытанные и неумелые страсти.
Но сейчас – откровенно не стыдливые. Ведь идея моя – разумеется! – откровение для мира вообще.
И, знаю по себе, надо лишь сесть безоглядно.
Однако…
–– Что же ты не пишешь, Павел?..
Формула жизни – Отдавание: число некое, на которое весь Мир и всё в Мире делится строго и без остатка.
Прежде всего:
–– Человек на этом свете – побывать!
То есть: поведение всё его, поступки все объясняются, в конечном итоге, тем, что он, человек, дух его, в этом мире, на этом свете, в этой жизни, а именно – в видимой жизни, и конкретно – в этом теле, – побывать.
