Жизненное пространство семьи. Объединение и разделение - страница 24

Разрешение иметь тело, считаться с ним и признавать его потребности для некоторых наших современников открывается в процессе долгого и напряженного личностного роста. Между тем то, что естественно, почти всегда экономно, оптимально и прекрасно. Телесность как форма бытия часто способна облегчить людям взаимопонимание, это язык метапосланий от одного человека к другому.

Поскольку все члены семьи обладают телами, понятно, что взаимодействие между ними во многом определяется тем, что они едят и как вступают в физические и интимные контакты. Обычные физиологические функции, такие как дыхание, пищевое поведение, секс, в человеческом существовании теряют свою простоту, начинают быть не просто функциональной данностью, но наделяться метафорическим смыслом, нечто символизировать.

Дыхание – это не просто способ получить кислород; это еще и мера тревожности, доверие к миру, умение принимать и отдавать. Дыхательная гимнастика лежит в основе многих практик йоги и других восточных методов личностного развития. Задержанное дыхание связывают с неспособностью вступать в контакт с миром, выражать свои чувства и понимать других людей. Прерывистое дыхание помогает отстраниться от текущих переживаний, преодолеть боль. И ведь каждый человек имеет свой собственный дыхательный стиль, стало быть, собственный сложившийся способ взаимодействия с окружающим миром. Метафоры, связанные с дыханием, очень распространены в аспекте описания человеческих отношений: можно задыхаться, можно перестать дышать, можно вздыхать и зевать. Удушливая атмосфера дома характеризует не только уровень CO_>2, это качество отношений между людьми. Свежая атмосфера отражает готовность ее вбирать и способность по крайней мере не испортить своим дыханием.

Питание – это не просто обмен веществ и насыщение организма нужными веществами. Метафора пищи присутствует во всей общечеловеческой культуре. Пищевое поведение представляет собой одно из условий выживания: как писал материалист Людвиг Фейербах, человек есть то, что он ест.

Однако не только для выживания используется пища; в повседневной жизни пищевое поведение – это, безусловно, многозначное явление. Многие сакральные действия, в том числе и религиозные ритуалы, используют именно пищевую символику. Чаша, хлеб – эти архетипические символы участвуют во многих культовых обрядах. Процедура выпекания хлеба (или его аналога, лепешек) во многих культурах отработана на протяжении тысячелетий и, безусловно, несет в себе нечто большее, чем просто средство удовлетворения гастрономических потребностей.

Удивительную символику пищи как библейского символа раскрывает протоиерей А. Шмеман в своем комментарии молитвы «Хлеб наш насущный даждь нам днесь» (Шмеман, 2003). Как и жизнь, человек получает пищу от Бога, чтобы осуществить в себе Его образ и подобие. Поэтому важно распорядиться ею правильно. С пищей же связан и рассказ о грехопадении, пища (и напитки – «Чашу эту мимо пронеси») представляет собой также символ опасности, искушения и смерти. В пище, как и в жизни, есть все. Он также отмечает, что зависимость от пищи сделала человека рабом мира, в то время как отказ от ее буквального использования («Не хлебом единым будет жив человек») освобождает от этой зависимости, превращая пищу из знака несвободы от смертного мира в причастие божественной жизни. Пища – это божественная любовь; именно так архетипически она может быть истолкована в контексте сновидений. Поэтому понятно, что пищевое поведение представляет собой очень нагруженное вековыми символами и знаками послание.