Голос Мидара становится напряженным. Он поднимает глаза и вглядывается в мое лицо.
– Вы в порядке?
Киваю, не в силах вымолвить ни слова. Он похлопывает меня по руке и пожимает ее, прежде чем продолжить.
– «Видимо, сегодня ты была сбита с толку тем, что братья получили свою часть наследства, а ты нет. Представляю, как ты разозлилась, когда руководящий пост достался Кэтрин. Верь мне, я знаю, что делаю, и все это только ради тебя».
Мидар улыбается мне.
– Ваша мама вас любит.
– Знаю, – шепчу я, прикрывая рукой дрожащие губы.
– «Однажды двадцать лет назад я выбрасывала мусор из твоей коробки «Беверли-Хиллз 90210» и нашла смятый листок. Разумеется, мне стало любопытно, и я его развернула. Как ты понимаешь, я нашла твой план на будущее. Не представляю, почему ты его выбросила, мне он показался чудесным. Помнишь, я тебя спросила о нем в тот вечер?»
– Нет, – отвечаю я очень громко.
– «Ты сказала, что это все глупые мечты, а ты в мечты не веришь. Полагаю, все это как-то связано с твоим отцом. Он обещал заехать за тобой днем и провести время вместе, но так и не приехал».
Боль сжимает ледяной рукой все нутро и выкручивает, пока оно не превращается в тугой узел из стыда и гнева. Прикусываю нижнюю губу и плотно сжимаю веки. Сколько раз отец надувал меня? Я уже и счет потеряла. После первой дюжины я все поняла. Но все же оставалась слишком доверчивой. Я верила в Чарльза Боулингера, как в волшебника Санта-Клауса, верила, что папа обязательно придет, если я буду продолжать верить.
– «Твои жизненные цели тронули мою душу. Некоторые, как номер семь, казались потешными. Другие зрелыми и обдуманными, как номер 12: «ПОМОГАТЬ БЕДНЫМ». Ты всегда умела жертвовать, Брет, у тебя чувствительная, заботливая душа. Сейчас мне так больно видеть, сколько поставленных целей еще не достигнуто».
– Мне не нужны такие цели, мама. Я изменилась.
– «Разумеется, ты изменилась», – продолжает Мидар.
Выхватываю у него письмо.
– Неужели она так написала?
Он указывает на строчку.
– Вот здесь.
Волосы на голове начинают шевелиться.
– Чудно. Продолжайте.
– «Разумеется, ты изменилась, но, милая моя, боюсь, ты отказалась от истинно верных устремлений. Скажи, разве сейчас у тебя есть цели?»
– Есть, конечно, – уверенно говорю я и спешно пытаюсь придумать хотя бы одну. – До сегодняшнего дня я думала управлять «Боулингер косметик».
– «Роль деловой женщины совсем тебе не подходит».
Прежде чем успеваю выхватить у него лист, мистер Мидар наклоняется и сам показывает мне написанное предложение.
– Бог мой, такое впечатление, что она меня слышит.
– Возможно, поэтому она и просила меня прочитать письмо, чтобы получился своего рода диалог.
Промокаю глаза салфеткой.
– У мамы было развито шестое чувство. Если меня что-то тревожило, ей никогда не надо было объяснять. Она сама мне все рассказывала. А когда я пыталась убедить ее, что все не так, она смотрела на меня и говорила: «Брет, ты забыла, я тебя родила. Я единственная, кого ты не сможешь обмануть».
– Здорово, – искренне восхищается Мидар. – Такая связь поистине бесценна.
Вновь вижу в его глазах сопереживание и боль.
– Вы тоже потеряли родителей?
– Они оба живы. Живут в Шампейне.
Он не говорит, здоровы ли они. Решаю оставить тему.
– «Я очень жалею, что позволяла тебе все эти годы работать в «Боулингер косметик».
– Мама! Спасибо тебе большое!
– «Ты слишком тонкая натура для такой среды. Ты рождена преподавать».
