Жизни сестер Б. - страница 22

У Бренни есть секрет, такой большой, что он не представляет, как его раскрыть.

Ни Эмми, ни Энни еще не отделались от тетушкиных уроков шитья. После чаепития тетя достает из буфета корзинку, и они шьют для бедных, а еще чинят платья Энни, из которых она выросла. Платья эти передавались от одной сестры к другой и, несмотря на усердное применение всяческих моющих средств, давно растеряли свою белизну. Некоторые достались от самых старших сестер, которых нельзя называть по имени, из-за чего Энни считает их мертвыми платьями. Поскольку Эмми теперь крупнее Лотти, она специально помечает свои наряды, чтобы Лотти видела, от кого они ей перешли. Принадлежит Королеве Эмми, пишет она на внутренней части воротничка таким жирным маркером, что буквы проступают на муслине даже с внешней стороны.

Они шьют тряпичные куклы для бедных в тетушкиной гостиной (она также служит и спальней), шьют из старых вещей, которые уже ни на что не годятся. У Энни хорошее зрение, и она отлично подшивает кайму.

А я думала, мы сами бедные, говорит Энни.

Тише, отвечает тетя. Как видишь, для нас никто не шьет кукол, верно?

Энни качает головой.

У тебя же всегда была своя тряпичная кукла?

Энни кивает.

Прежде чем войти в дважды нагретую комнату тети (она всегда включает два обогревателя), они подвергаются осмотру. Грязь за ушами ни к чему хорошему не приведет, ругается тетя. Вымой получше, частенько говорит она, недовольная состоянием ногтей Эм.

За шитьем тетушка рассказывает о примерном поведении и семейной истории. Эмми делает вид, будто слушает, а сама в воображении сочиняет сказку о сестрах-принцессах – теперь их уже две, и бедных девочек окружили злобные мужчины в старой порванной одежде, у них редкие усы, а изо рта пахнет виски; они свистят и шепчут какие-то непонятные слова. Они приближаются, от них несет табаком и ужасными поступками, шеи потные, зубы сломаны, девочки складывают руки в мольбе и бормочут имена друг друга. Лучше умереть, чем попасть в плен! Но куда их уведут? Эмми не знает. Это не подземелье, это даже не место, а состояние, вызванное временем, за которое девочки меняются. Эмми такое видела – не в своей семье, конечно, а у других. Видела, какими становятся жестокие девчонки, избивавшие ее за то, что она стояла не на той стороне тротуара – теперь они глупо улыбаются, прихрамывая на высоких каблуках.

Властное мужское желание уничтожает женщин, сказала тетя (и Эмми не видит причин с ней спорить, ведь папа, будучи лучшим из мужчин, все равно уничтожил маму), только вот Эм не понимает, с чего женщины на такое соглашаются – почему сами стремятся к уничтожению, глупым улыбкам и хромоте!

Ее собственные сестры, которые были старше Эмми, решили умереть, дабы избежать подобной судьбы! Эмми же хотелось бы найти более простой способ.

Я никогда не выйду замуж, сообщает она, перебивая лекцию тети о том, как женщине предотвратить застревание еды в зубах. Ты еще одумаешься, говорит тетушка, привыкшая к нелогичным высказывания Эмми, – воистину, вся надежда лишь на Энни.

Ни за что не одумаюсь, отвечает Эмми.

Кивнув, тетя берет в руки ее тряпичную куклу. Лицо вышло пугающим: два кривых глаза и безумная улыбка, рот зашит стежками крест-накрест.

Что ж, швеи из тебя тоже не выйдет, заявляет тетя, начиная распарывать стежки.

Девочки, сидя на полу рядом со старинными часами, обсуждают красивые слова. Вместо