Люська прищурила глаза.
– Ты случайно не знаешь, где она гуляет?
– А где придётся, – последовал ответ.
– Тогда я её подожду.
– Ждите, коли охота.
Выдержав короткую паузу, девочка, продолжая упорно смотреть вниз, спросила:
– А вас как зовут?
– Люся.
– А лет вам сколько?
– Почти пятнадцать.
– Молоденькая совсем. А разве тебя, – она тоже решила перейти на «ты», – не учили, что старшим выкать неприлично?
Люська быстро заморгала.
– Старшим? Хочешь сказать, ты старше меня?
– Не ты, а вы.
И тут девочка-подросток сняла шляпу и подняла голову.
Люська отшатнулась. На неё смотрело изнизанное мелкими морщинами лицо пенсионерки.
– Ой!
– Вот тебе и «ой», – смеялась миниатюрная старушенция. – Я тебе в прабабушки гожусь.
– Извините, я не знала… думала ты… вы моя ровесница.
– Маленькая собачка – век щенок. На том и стоим.
Сглотнув, Люська провела рукой по вспотевшей шее.
– Ещё раз извините.
– Ты зачем сюда приехала?
– Я же сказала, переговорить с бабой Стешей.
– Переговорить, – протянула пенсионерка. – Что ж, давай переговорим. Сейчас калитку открою, на участок пройдём, а то на дороге как-то несподручно беседовать.
– Так вы и есть баба Стеша?!
– Она самая. Здорово я тебя провела, правда? Люблю вводить людей в заблуждение. Я недавно на рынке такого шороху навела. Там девочка потерялась, мамаша в слёзы – толкается меж людьми, кричит. А тут я в панамке стою, мелочь пересчитываю. И вдруг какой-то мужик хватает меня за руку и голосит: «Женщина! Женщина, вот ваша девочка в панамке. Я её нашел». – Степанида Ивановна засмеялась. – Видела бы ты его лицо, когда я голову подняла.
Баба Стеша пропустила Люську вперёд и продолжила верещать:
– А зимой я ездила к сестре в Самару. Там со мной такой конфуз произошел…
Пока она тараторила, не давая Люське вставить слова, прошло минут тридцать. Наконец, переведя дух, Степаниде Ивановна спохватилась:
– Какое у тебя дело, я слушаю.
– Про соседа вашего Алексея Павловича спросить хочу.
– Про Лешку? Так он преставился на днях. Не сам Богу душу отдал, убили его. О!.. Тут такие страсти-мордасти были – полиция по участкам ходила, присматривались, приглядывались.
– Степанида Ивановна, а вы хорошо знаете Марину и Виктора Ливановых?
– Я, милая моя, всех хорошо знаю, про всех рассказать такого могу – закачаешься.
– И про Ливановых тоже?
– Я же сказала – про всех. А тебя кто больше интересует Лёшка или Ливановы? Странная ты какая-то, сначала про старика спрашиваешь, теперь про Витьку с Маринкой.
– Ничего странного, я троюродная сестра Виктора.
Баба Стеша закусила губу.
– Ливановы мне всегда нравились. Ничего плохого о них сказать не могу. Дружная семейная пара.
Усмехнувшись, Люська пустилась в сочинительство:
– Степанида Ивановна, понимаете, сегодня утром Виктор с Мариной улетели отдыхать.
– В отпуск?
– Угу.
– А куда направились, если не секрет?
– Э… в Сочи.
– Сочи – это хорошо, я была там трижды. Первый раз в шестьдесят девятом году…
Минут десять Люська слушала воспоминания Степаниды Ивановны о чудном отдыхе в Сочи. Уже сто раз пожалев, что не отправила Ливановых в Австралию – уж там-то баба Стеша наверняка не была – Люська нарочито громко вздохнула.
– Ах, да, прости, я отвлеклась.
– В начале лета, – затараторила Люська, – мои родители планировали купить у Алексея Павловича дачу.
– Что?! Дачку? Вот те на! Он никак сдурел на старости лет, с дачей решил расстаться. Ну и жучек, а ведь мне ни сломом не обмолвился.
