Подобная экспансионистская позиция октябристов сводилась к тому, что, в их видении, Россия в союзе с Францией и Японией должна решительно настаивать на разделе Китая на сферы влияния. При этом северный Китай вместе с Пекином должен был сохраниться под властью маньчжурской династии, которой в случае необходимости России следует оказать помощь, в том числе материальную. В свою очередь, к России должны отойти «обширные, но малолюдные и полупустынные северные и западные окраины Китая», а именно: Северная Маньчжурия, Монголия, Джунгария и Восточный Туркестан. Как писала «Голос Москвы», «этот путь, путь своевременного и целесообразного вмешательства и следует усиленно рекомендовать руководителям внешней политики России»19.
Отстаивая свою позицию на проведение активной аннексионистской политики на Дальнем Востоке, октябристы выступали за принятие такого комплекса мер, который бы оградил интересы крупной российской торгово-промышленной буржуазии в регионе. На страницах «Голоса Москвы» они, в том числе, указывали, что «надо предъявить Японии категорическое требование о Маньчжурии. Японии нет места в Северной Маньчжурии»20.
Правительство России же воздерживалось от активного вмешательства во внутренние дела Китая и требовало лишь от маньчжурской династии признания автономии Внешней Монголии и не проведения там никаких реформ без согласования с Россией. Признание царизмом независимости Монголии было встречено октябристами с большим удовлетворением, что, по их мнению, «открывало для русской промышленности широкие перспективы почти безраздельного господства в этой стране»21.
Следуя собственным интересам, лежавшим в основе их видения внешнеполитического курса России, Октябристская партия проявляла открытое неприятие национально-освободительному движению в Китае. Октябристов и их сторонников явно не устраивали те националистические лозунги, которые выдвигала китайская либеральная буржуазия, выступавшая как против маньчжурской династии, так и против вмешательства во внутренние дела Китая великих мировых держав. Кроме того, китайская либеральная буржуазия, рвавшаяся к власти, требовала ликвидации автономии Монголии, что в глазах российской торгово-промышленной элиты, выразителями интересов которой были октябристы, также представлялось несущим угрозу их планам. Очевидно, что подобные действия китайской буржуазии, нашедшей поддержку у США и Японии, шли вразрез с интересами российской буржуазии. В связи с этим октябристы выступали против независимости Китая и настаивали на его разделе на зоны влияния.
Представляется очевидным, что позиция октябристов относительно дальневосточного направления в целом и Китая в частности носила ярко выраженный агрессивный, экспансионистский и аннексионистский характер. Пользуясь слабостью маньчжурской династии, они рассчитывали выторговать экономические и территориальные преференции. Не отвечала их интересам и полная победа национальной китайской буржуазии, представлявшей собой, по мнению октябристов, откровенную угрозу в качестве конкурента на Дальнем Востоке.
Как полагали октябристы, у России на Дальнем Востоке уже появилась соседняя великая держава – Япония. В процессе реорганизации и возрождения находится Китай, и, может быть, допускали октябристы, в недалеком будущем в Азии поднимется еще одна великая держава, с которой Россия имеет огромную общую границу. В связи с этим, октябристы активнее, по сравнению с другими партиями, отстаивали необходимость закрепления за Россией экономического влияния в Монголии, Северной Маньчжурии и других областях застенного Китая. На их взгляд, данная цель была не менее важна, чем все прочие внешнеполитические задачи России, в том числе ближневосточные и балканские.
