Ты снова побежишь, и счастье
В том, что конечен этот бег.
***
Кто я на свете? Я не знаю сам.
Я лишь разрозненные знаю вещи:
Меня влечёт к полночным небесам,
Как будто ими мне покой обещан.
Я слышу вечность в музыке воды
И в дождевых сплетающихся струнах,
И ночи напролёт её следы
Читаю, будто книгу, в звёздных рунах.
Ещё я знаю: листья так желты
Бывают осенью – от солнца, что впитали,
И улетают, ставши с ним на «ты» —
К нему, за ним – в открывшиеся дали.
Я знаю снег, в лицо летящий мне!
Ему уже я подставлял ладони —
Он был дождём – на острия камней
Он словно упадал в земном поклоне.
Стенная плесень – лунные моря
Дублирует – от края и до края,
И очертанья эти – с октября
В углу, за шторой – это тоже знаю.
Я знаю – в ночь зажжённая свеча
Истает с первым проблеском рассвета,
Ещё я знал – в начале всех начал —
Кто я, зачем… но память стёрла это.
НОЧЬ
Ночь черным-черна.
Этой ночи грусть
Я, как «Отче наш»,
Знаю наизусть.
Зацепил звезду
Гребешком забор:
– Всё равно уйду!
– Забери с собой…
– Да куда забрать?
– В тишину и синь.
– Нет, не выйдет, брат,
Даже не проси.
Тополя луну
Затащили в сеть,
И она в плену,
Но уйдёт от всех.
Облако фонарь,
Будто ржавый гвоздь,
Будто с ним – война,
Проколол насквозь.
Облако дождём
Расплескалось вниз,
На дома – но что
Облаку до них?
На асфальт и в пыль,
В грязь и на траву.
Ты сегодня был,
Завтра – в синеву.
Вспыхнул – лишь на миг
Тусклый свет даря,
Брошенный в камин
Лист календаря.
Вспыхнул – и погас,
Растворен навек
Среди всех богатств
Мира – человек.
Тянется, беля,
К звёздному шатру
Новый день. Земля
Завершает круг.
ОСЕНЬ
Так поздно теплится восток
Над клёном рыжим.
И на ветру дрожит росток
На нашей крыше.
Созвездья капель на стекле,
Рассветы в восемь.
И на обеденном столе —
В вазоне осень.
На пианино и шкафу,
Рыжи по-лисьи,
Сквозь сон – цветы, а наяву —
Букеты листьев.
И кажется, что всё навек —
Берёзы-свечи,
И тот стоящий человек,
И этот вечер.
И ночь, вся в золотых огнях
Пустых бульваров,
И от прохожих и меня —
Обрывки пара.
И будто скалы, облака
Над нашим домом,
Плывут в закаты и века
Судьбой ведомы.
И сталкиваются, и вновь —
На небе чисто.
Не были, были – всё равно —
И вслед им – листья.
И всё ж – не меньше облаков,
Без тех, что стёрлись,
И так же – где-то далеко
Звезда сквозь прорезь.
Луна в прорехе, как портрет
В овальной раме —
Как тысячи и сотни лет,
До нас – и с нами.
ДОНБАСС
Край меловых и рукотворных гор,
Донца и Калки, Игоря и скифов,
В разлуке я с тобой – который год!
Который год мне вместо дома Киев!
Я здесь родился – здесь я жил и рос,
Стоят над жизнью, словно заголовки:
Макеевка, Ханжёнково, Буроз
Черёмушки, Криничная, Щегловка…
Встречают, провожают – тополя,
Выстраиваясь в ровные шеренги,
За горизонт дорогу мне стеля,
Под вечер – в золотистом ожерелье.
И трубы на штыки берут рассвет,
Когда я, оторвавшись от бумаги,
Свободен ото всех земных сует,
Смотрю, как реют облачные стяги.
Из этих окон я смотрел на мир,
Когда ещё огромным мне казался
Тот тополь с листьями, истёртыми до дыр…
Сентябрь прошёл, а тополь, вот, остался.
Из этих окон я смотрю на двор,
И тополь худ январской худобою,
Край меловых и рукотворных гор!
Я – хоть и ненадолго – вновь с тобою.
***
Ночь продирается сквозь окна
Чересполосицей огней,
Дождя, листвы, луны моноклем
На мокрой крыше и над ней.
Ночь отпечатана в созвездьях
Лохматых капель фонарей.
И ни души… Чудно, что есть я.
Застыло всё, как в янтаре.
В квадратах окон пальцы-ветви
Увязли, как в смоле паук,
Воздеты вверх с немым приветом
