Фиолетовые просторы,
А на них позолота льётся —
Это в небе, совсем как в море,
Солнце плавает и смеётся.
Боже мой, благодать какая!
Как, наверно, в Небесном Царстве.
Может быть, там давно не знают
О земной любви и коварстве?
О, Господь! Этот снег искристый
И приводит меня к смиренью —
Не осталась я столь же чистой.
А была я Твоим твореньем…
Р.S.
Помнишь, как-то апрель наступил —
Словно жребий нечаянный выпал?
Тёплым дождиком город умыл,
Мать-и-мачеху всюду рассыпал.
А над россыпью первых цветов
Неувиденной вольною птицей
Где-то здесь пролетала Любовь
И искала, в кого воплотиться.
Гас восторг её, никли крыла —
В миллионах супружеских спален
Нужной пары она не нашла,
Не её без конца призывали.
Не о ней воссылали мольбы.
Но Любовь дожидалась момента.
И, по странным капризам судьбы,
Мы с тобой приглянулись ей чем-то.
Это было с её стороны
Так тепло… Так неслыханно мило,
Ты любил меня больше жены,
Я тебя больше мужа любила.
Помнишь, наши встречались глаза?
Мы от счастья едва не кричали.
Нас держало святое «нельзя»,
Потому мы о главном молчали.
Помнишь, как ты был счастлив и свят?
А с тобою и я – что святая.
Это было три года назад.
И неправда, что так не бывает.
Александр ШУРАЛЁВ. Буковка таинственного слога
НА БЕЗДОРОЖЬЕ
Застрянет в горле слёзный ком
в пургу на бездорожье…
Давай не будем – о плохом,
а о хорошем… тоже.
Давай не будем – ни о чём,
но верными шагами
к чему-то важному придём
друзьями – не врагами.
Делясь последним сухарём,
проложим путь до крова,
в неизречённом сбережём
спасительное Слово.
УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ
Памяти отца
Скажу «спасибо» школьной кори и на том,
что я из физики запомнил слово «ом»,
из арифметики – считалку «дважды два»,
из геометрии – упёртость в лоб угла.
Но не во всех науках был я столь горазд,
болтаясь где-то на «камчатке» как балласт.
Мажорной нотой завершить пора пролог:
бежать вприпрыжку на любимый мой урок…
На карте контурной белел счастливый путь,
чуть брезжил жёлтой субмариной Ливерпуль,
вдали филонили Филонов и Дали,
с краюшкой Хлебников – на краешке земли…
А рядом, истину от плевел отделив,
самих себя нам, несмышлёнышам, открыв,
скрутив рутину и подлог в бараний рог,
вдыхал в нас радужную гамму педагог.
И понималось что-то важное в тот час,
и поднимало над обыденностью нас,
и помогало чувство локтя ощутить,
и путеводную давало в руки нить,
уча балбесов не баклуши бить от скуки,
а, как бросают в пашню зёрна, слушать звуки.
ПЕРЦЫ
Северные ветры
дули невпопад.
Серенькие гетры.
Исподлобья взгляд.
Фейерверк из рыжих
всклоченных волос.
Руки-пассатижи.
Буратинный нос…
А в пацанском сердце
вместе с ней росли,
как на грядке – перцы,
пряности любви.
СКАЗКА ЛОСОСЯ
Сквозь чащу продирающийся лось
рогами зацепил земную ось,
и предсказанье тайное сбылось:
заговорил по-человечески лосось.
Он мне поведал сказку о зверях,
запутавшихся в числах и словах,
о кронах мира, листьях и корнях,
о том, что грех всё превращает в прах…
Как у подножия скалы-махины
улитка силится достичь вершины,
так через пустоту небытия
пытаются прорваться наши я…
ОРЁЛ
Бывает, что всё не так:
окрестность – глухой тупик,
в душе – непроглядный мрак,
раскис, растерялся, сник.
Осталось собрать рюкзак,
решимости наскрести,
отправиться на вокзал,
былому шепнув: «Прости».
Сесть в поезд, идущий вдаль,
в вагоне на посошок
в чаю растворить печаль
и махонький сахарок.
Сплетая узоры фраз,
за словом не лезть в карман:
с попутчиками – рассказ,
с попутчицами – роман…
Растопится чей-то лёд,
затеплится чей-то свет,
