Не было там никакого убежища. Может, несчастная пряталась под стойкой регистрации или в большом шкафу, который Ларго приметил в холле; может, в одном из номеров. Но не помогло… Наверное, она уже вся как те флоксы в мамином саду. Как выглядит человек, из которого высосали всю влагу? Ларго споткнулся.
Все вдруг стало ярче: Ларго заметил поврежденную ножку столика, травку, пробивающую себе путь сквозь каменные разломы мостовой. И там, у лестницы, – усик тумана. Шевельнулся. Вытянулся. И вот заклубился, вырос, пополз по мостовой в сторону Ларго.
Мама будет вспоминать ту ссору в лавке. «А глупый леденец как?» – мелькнуло в голове.
Ларго вскочил и помчался к мосту, потащив за собой на поводке столик.
– Беги! Беги! Беги! – Мамин голос расщеплялся.
Голубая розга хлестнула туман позади Ларго. Вайкатопе отпустил гостиницу и уже всей своей мутной сущностью устремился за новой добычей.
Мама и луковый леденец стояли у моста.
Сланг!
Огнем хлестнуло по руке, обвилось вокруг и дернуло, рвануло, протащило по мостовой.
Не Вайкатопе. Голубая мамина розга втащила Ларго на мост, и тут же стеной встал разъяренный голодный туман, словно врезался в невидимую преграду. Все застыло.
И луковый леденец молчала. И мама не ругалась.
Голодный Вайкатопе не решился будить свою спящую часть.
Мама надеялась, что так и получится. Но также она рассчитывала на то, что Вайкатопе уйдет в другую часть фрагмента, а он остался у моста. Раскинулся беснующимся морем.
– Пойдем по мосту до Городео, – сказала мама.
Голубыми путаными нитями она сплела большой силовой купол. Можно идти и не бояться нунтаров, обитающих здесь. Можно говорить вслух и не бояться разбудить Вайкатопе. Можно надеяться на то, что этот купол – самая надежная и непробиваемая защита.
Мама надела горчичный свитер на луковый леденец, бросила Ларго вязаный синий шарф, сама замоталась шалью с изображением пестрых длинноногих птиц. Вооружилась зонтиком-тростью.
– До Городео день пути…
Она посмотрела в непроглядный спящий туман. На миг Ларго показалось, что мама боится. Но вот она выставила вперед зонтик и зло сказала:
– За мной. Не вздумай потерять табурет.
Когда они наконец приедут на Рондокорт, первым делом Ларго напомнит матери о канареечном зонтике с длинными перьями. На Рондокорте почти все время дожди, а туман там водится в обрывах и не трогает жителей. Мама говорила, на Рондокорте у них будет хороший солидный дом. И все там будет как положено: семейный фарфор, лучшая школа, наряды от главного мастера фрагмента.
А столик придется обратно обменять на комод. Забавный столик, правда совсем некрасивый. Лак облупился, вся спинка покоцанная, поцарапанная. Теперь еще и ножка повреждена.
Ларго ничего не делал, но мама почему-то обернулась и зло шикнула. И тут же луковый леденец заныла. Устала.
Мама присела на корточки, но столик тут же отбежал от нее, спрятался за ногами Ларго.
– Так и думала! Мерзотная вещица с собственной волей. Скорее бы отдать…
Хотелось сказать: «Мама, не надо так!» – но лучше молчать.
– Попроси его растянуться. Лайве надо уложить, – потребовала мама.
Ларго присел на корточки, будто так столик услышит его лучше:
– Помоги нам, пожалуйста.
Ларго ни на что не рассчитывал, просто сделал, как велела мама. Но, к его удивлению, столик задрожал. Прежде твердая спинка поплыла, сквозь синий лак проявились узоры. Сначала они были похожи на бутоны глинковинных цветков, а потом растянулись и стали волнами. Ларго закрыл глаза, и вовремя: в лицо ему отлетели кусочки лака.
