Журнал «Юность» №02/20252 - страница 21

Когда через пару недель я увидел его напротив Познера, то почти не удивился. Что-то внутри меня знало: так и будет. Я угодил в ловушку. Я не мог объяснить этого чувства, но оно крепло день ото дня.

А главное – Кац снова видоизменился. Он был без очков. Решительно с голыми глазами. И глаза эти, прозрачные, голубые, казались мне странно знакомыми. Когда его глаза поголубели?

Я угнездился на диване, собрался в тугой рогалик, обхватив руками колени. Я весь дрожал.

– Задам вопрос, который уже задавал в прошлый раз: означает ли факт, что меня пригласили на интервью, то, что я украл это у вас? Как вам кажется?

Я не верил ему, бесконечно презирал его, но должен был понять, как он действует. Только так я смогу дописать свою книгу.

– Не знаю.

– Вы чувствуете, что вас обокрали?

– Да.

– Может ли это чувство быть связано с тем, что ваша мать «украла» у вас отца? – Кац смотрел на меня своими новыми глазами, почти не мигая.

– Понятия не имею. Мне наплевать на отца, для меня он просто – генетический мостик между мной и дедом.

– Давайте же поговорим о вашем деде. Расскажите мне о нем.

– Э-э-э, нет. – Я засмеялся.

Оля-ля! Рассказать ему о том, кем был мой дед, все равно что признаться Дракуле, что ты потомок Ван Хельсинга.

– Давайте откровенно. Я не смогу помочь вам, если не могу достучаться до вашей уязвимой, искренней части. Которая и привела вас сюда, нуждаясь в понимании и поддержке. Если я буду иметь дело с вашей подозрительной частью, тем вашим «я», которое пытается меня разоблачить, мы просто зря потратим время.

– А вы уверены, что сможете меня вылечить?

– Вылечить от чего? – Он прищурился. – Вы должны понять: я здесь, чтобы вас обольщать.

– Что?

– Говорю, я здесь, чтобы вас защищать. От самого себя. Вы слишком строги к себе. Вы пять лет ухаживали за женщиной, которая любит деньги, и вам, вероятно, пришлось заниматься нелюбимым делом, чтобы удержать ее. Вы шесть лет работаете над книгой, которую боитесь опубликовать. Вы нападаете на себя. Давайте подумаем об этом. И может быть, если я побольше узнаю о вашем деде, который, очевидно, важен для вас, мне будет легче помочь.

– О’кей, – сказал я, мне вдруг стало очень весело. – Если отгадаете загадку, вы выиграли.

Он кивнул.

Я продолжил:

– Отец родился в Париже. В январе 1938 года. Его мать – моя бабка – очень страдала: ведь дед был женат и предпочел остаться с законной супругой. Хотя, судя по бабушкиным дневникам, он очень ее любил, собирался бросить семью. Это была настоящая страсть, coup de foudre, удар молнии.

Бабка потом написала об этом рассказ. Подписалась псевдонимом, конечно. Грустная история: эмигрантский кружок, где они познакомились, был мал, мир тесен, все выплыло наружу и превратилось в фарс. Супруга моего деда, хитрая тетка, шантажировала его, вернула в семью и обставила все так, будто это был банальный адюльтер. Сожгла письма, выставила мою бабку идиоткой.

Бабуля, надо сказать, больше так никогда и не полюбила, замуж не вышла. Умерла нищей и безумной. С ума сошла, бедняжка.

– Печальная история. Говорите, ваша бабушка помешалась? – спросил Кац.

– Да, но не в этом суть, – ответил я.

– Так в чем состоит загадка?

– Предлагаю угадать, кто мой дед.

– И как же мне это сделать?

– Я косвенно рассказал вам историю его отношений. Ладно, дам еще две подсказки: пудели и бабочки.

Кац явно растерялся. Шарлатан на то и шарлатан, что глуп и знает только свое дельце. Конечно, он не смог бы догадаться, хоть я и спустил ему на руки все козыри.