Журнал «Юность» №02/20252 - страница 19

– Как пойму… ну, наверное, для начала о моей книге напишут в «Локусе».

– «Локус»? Это какой-то журнал?

– Это крутой литературный журнал. Вроде как «Новый мир», только современный. Если о тебе там написали, считай, ты в дамках. Печатают, кстати, не только художественное, нон-фикшен тоже. Модную публицистику. Очень влиятельный журнал.

– И статья там стала бы значимым подтверждением вашего успеха, верно?

– Да.

– Прекрасно, а дальше?

– Дальше… дальше меня пригласил бы на интервью кто-то вроде Познера…

– Замечательно! – Кац делал пометки в своем блокноте и удовлетворенно улыбался, как будто составлял список подарков себе на день рождения.

– Потом премия. Допустим, «Большая книга». А потом я бы купил себе классную машину. Может быть, «порш». Да, точно. Маленький, яркосиний 911. С красными суппортами. Что-то непрактичное, только для себя.

Кац даже причмокнул от удовольствия. Надо заметить, это было необычное, но приятное чувство – видеть, как кто-то получает удовольствие, обсуждая мои мечты. Впрочем, чего не сделаешь за почасовую оплату.

Дома я открыл компьютер и напечатал:

Что утратил мир в XX веке? Веру в чудо. Мы потеряли чудеса, потеряли Бога.

Дарвин, Фрейд и Маркс своими умозаключениями лишили людей способности верить в нечто большее.

Но он есть, тот, другой, настоящий мир. На противоположной стороне бытия. Пока мы здесь пленники, нам видны лишь бледные отсветы происходящего там, в большом мире. Там мы сильные, решительные, там мы берем то, что заслуживаем, а не строим свою жизнь вокруг чужих ожиданий. Там мы способны на все!

– В прошлый раз вы упоминали свою жену. Говорили, что… – Кац заглянул в свой блокнот. – Ей нравится то, что приносит деньги. Расскажите о ней побольше.

Я внутренне содрогнулся. Но делать нечего, моя работа требует жертв.

– Я не очень умею говорить о личном.

В этот момент Кац посмотрел на меня как-то особенно, но я не испугался и продолжил:

– Она красивая женщина, самая красивая из всех, кого я знал. Мы познакомились сто лет назад, я сразу решил, что она будет моей. Я был студентом, подрабатывал в газете. А за ней тогда ухаживал один очень богатый человек. Не подумайте, что у них получилось, она не из таких…

– Каких?

– Которые ведутся на бабки.

Мне показалось или Кац ухмыльнулся?

– Ух и пришлось мне помучиться, пока я ее заполучил!

– Это как же?

– Я знал, что мы созданы друг для друга, поэтому меня не смущали ее отказы. Я не из тех, кто пасует. Просто нужно было время, чтобы она осознала: никто ей кроме меня не подойдет. Она не сразу смогла понять, насколько я… как бы это сказать… душевно близок ей.

– А вы сразу поняли? – Кац вскинул бровь.

– Да, я вообще очень глубоко чувствую людей.

И знаю, что даже самый твердый лед со временем тает. Поэтому я тогда круто изменил свою жизнь, бросил писать, нашел неплохую работу, много трудился, сделал карьеру.

– И как долго вы ее завоевывали?

– Пять лет. Пять лет отказов, пока она наконец не поумнела. – Я рассмеялся от воспоминаний. Кац тоже улыбнулся и что-то пометил в блокноте.

Не знаю, насколько это была заслуга доктора Каца, но писалось теперь отменно. Вот уже месяц каждую ночь я проваливался в сон с ноутбуком в руках, книга пухла и разрасталась, так что если бы я писал, как это делал мой дед, вся комната была бы завалена листками бумаги. Как перьями из ангельских крыльев.

Все шло прекрасно. Пока утром в четверг, листая ленту «Телеграма», в канале журнала «Локус» я не наткнулся на это: