Журнал «Юность» №02/20252 - страница 3

– Твою мать!

– И вам добрый вечер, – бормотала Зоя, спеша к лифту.

Тася вела себя куда воспитаннее, хотя еще не вполне одомашнилась. Люди ее не интересовали – ни рыка, ни лая. В людях что интересного, только запах, особенно если из магазина идут с пакетами. То ли дело другие собаки. Социализацию Зоя успешно провалила – собак Тася недолюбливала, знакомиться не хотела и сурово защищалась, если кто-то пытался понюхать под хвостом.

– Обижали? – поняла Зоя и летом записала Тасю в кинологическую группу.

– А есть разница между породистыми собаками и уличными? – спрашивала у кинолога.

– В смысле?

– Команды так же осваивают?

– Нет, разницы никакой. Наоборот, бывает, что и лучше справляются.

И Тася справлялась, даже больше – служила. Было видно: учиться ей нравится. Но самое важное – она наконец посмотрела Зое в глаза. Самостоятельная, диковатая Тася будто мирилась с наличием хозяйки, ласку не понимала, старалась уйти на лежанку. И только теперь осмелилась и поглядела на Зою детскими еще карими глазами. А Зоя на нее. И обняла.

– А можно ботинки оставлять? – спрашивали друзья дома.

Зоя зависала ненадолго, не понимая.

– А… Можно, конечно! Она не трогает. Раз только деревянный веер сгрызла и оторвала нашитый цветок от тапки.

– Золотой ребенок!

– Хотя, когда совсем мелкая была, пыталась ножку стола грызть. Я увидела отметины и разрыдалась. Ну как ее лупить? Ей шесть месяцев! Села, реву посреди зала. Так она поглядела на меня и поняла. Больше не грызла.

Зоя боялась, что Тася будет мешать соседям. Собирала на лестничной площадке выпавшие клочки шерсти под бдительным оком тети Гали, прислушивалась – не скулит ли, не лает, когда приходилось уйти. Прижимала к себе собаку, когда Миша, умственно отсталый сын тети Гали, ковылял за хлебом. Но Тася не шумела, спала и только приоткрывала один глаз поглядеть, не берет ли Зоя поводок. Лишь единожды, придя в себя после стерилизации, собака застонала. Зоя понимала – от наркоза и полостной операции и не так заплачешь. Вместе с одеялом она переползла на кресло-мешок и укрылась с Тасей.

– Ш-ш… Скоро пройдет, моя девочка, скоро пройдет… – Зоя гладила собаку по голове и загривку, почесывала ухо.

Согревшись в человечьих объятиях, Тася уснула, а шов зажил без проблем.

В итоге дома собака помалкивала, и скулить хотелось только Зое. Она все думала: как там Тася одна? Страшно было первый раз оставлять ее на передержке, чтобы съездить в отпуск, – вдруг что? Так ли хорошо о ней заботятся? Не ругают ли? Гладят ли? Тогда Зое подумалось – а что если взять Тасю в следующий раз с собой? К машине она, кажется, привыкла. Сама запрыгивала на заднее сиденье. Топталась только беспокойно и слюнила салон, но к шерсти и слюне Зоя относилась стоически.

Так и начались их путешествия – с бесконечными полями и песчаными пляжами, сапами и великами, лесными тропами и маленькими подмосковными городками.

– Чего ты таскаешь ее везде? Она хоть понимает, что путешествует? Или просто какает в разных местах?

Зоя опять ленилась спорить. Ей все было ясно без слов. Когда внезапно – если широкое поле или просторный пляж – Тася вдруг срывалась и бежала, прыгая на четырех лапах, как барашек. Когда забегала в воду, поднимая брызги, и кусала волну. Когда каталась в песке или спала на ароматной хвое в лесу, Зоя почти физически чувствовала сполохи счастья. Тася вообще не скупилась на счастье, не дозировала любовь, боясь избаловать, как некоторые люди, или страшась надоесть. Все, что есть, – забирай. Год она предпочитала лежанку Зоиным объятиям, но потихоньку оттаивала. Теперь Тася охотно принимала приглашение поваляться вместе, почесать пузо или поиграть. Зоя впитывала эту любовь, как иссохший цветок воду.