– А, теперь все понятно. – Агентша, Stasya и Annie переглянулись.
Фотограф щелкнул вспышкой, отчего я поморщилась.
– Если не можешь вспомнить – изобрази! Придумай, ну! Ты же актриса!
Я выдыхаю, расправляю плечи, стряхиваю зажим, как учили в театральной школе. И улыбаюсь.
* * *
Громадные и тяжеленные двери занавешены бордовым велюром. Крисс аккуратно раздвигает его руками и проталкивает меня внутрь.
Темно. Горят только софиты над сценой.
– Че скажешь? – спросила Крисс, имея в виду театр.
– Ну клевый он, – ответила я, имея в виду чувачка на сцене. Его так и хотелось назвать. Не мальчик, не парень – чувачок.
– Некит? Серьезно?
Не-кит. Кончик языка куда-то там скользит…
– Да не. Он просто похож на Тимоти Шаламе.
Мне всегда нравились те, кто были на кого-то похожи. Несколько лет подряд я каждый август приезжала в лагерь и влюблялась там в одного и того же мальчика просто потому, что своим одухотворенным блаженным лицом он напоминал одноклассника из воскресной школы и его звали как моего отца. В последний раз, год назад, он пригласил меня на медляк.
– Реально? – Крисс щелкнула зажигалкой.
– Ага. Но там просто его крашиха ему отказала.
– А-а-а… И че дальше?
– Да ниче. Он прижал меня к себе и прошептал на ухо: «Ты же понимаешь, что ты мне не нравишься?»
Крисс помолчала, потушила сигарету о бетонную стену и сплюнула под ноги:
– Урод.
– Да не, он симпатичный был.
– Крисс, ну я же просил не курить! – раздалось с переднего ряда.
Из кресла по центру выплыл парень лет двадцати, может быть, даже с хвостиком.
– Ой, заткнись! Смотри лучше, кого я привела!
– Ну!
– Ну! На кастинге ее подобрала! Крутая?
– Крутая! А че она умеет?
– Че умеешь?
До сих пор Крисс и парень с первого ряда разговаривали так, словно меня рядом не было, поэтому я позволила себе отвлечься и поразглядывать неловко переминающегося на сцене двойника Тимоти Шаламе.
– А? Ну…
– Ей сколько лет вообще? – вопрос к Крисс.
– Шестнадцать, Ростик, – каким-то непонятным тоном ответила Крисс и сжала мой локоть.
– Дэмн. Ну ладно.
Я почувствовала, что если прямо сейчас, в данную минуту и секунду, не заявлю о себе, то потеряю всю ценность в глазах Ростика навсегда.
– Я в театральную студию ходила! – кричу я. – Ну… от школы. Это типа кружка и… у нас там спектакли всякие были разные… да, и…
– Понятно, – буркнула спина Ростика.
Дверь позади Крисс распахнулась, и в зал вошли двое. Один смотрел себе под ноги. Второй шел прямо на меня. Он весь был такой прямой и гладкий, будто бы проглотил иглу от шприца с ботоксом и боялся согнуться.
– О, Крисс! Отличная находка! Нам такая и нужна – молоденькая с глупыми глазами!
– По-модельному это значит бэйби-фэйс, – шепнула мне на ухо Крисс.
– Дэнчик, – представился гладкий и прямой.
Он был режиссером. Я так и не поняла, как его звали – Данил, Даниил, Данила или вообще Денис. Все звали его Дэнчиком. И не режиссером, а режиком.
– Миша, – брякнул второй куда-то в ноги.
– Ты «Двое на качелях» Гибсона читала? – Дэнчик обращался ко мне.
Я помотала головой.
– Прочитай, значит. Сегодня же. Будешь играть Гитель. Ты, кстати, любишь молоко и корнишоны? Надо полюбить. Для роли. Гитель пьет много молока и ест маринованные корнишоны.
Корнишоны я любила. Макала их кончики в майонез. Я вообще все ем с майонезом, пока не видит агентша.
– Мы пространство нашли для спектакля. Типа коворкинга, но не суть. Там в коридоре висят качели. Последнюю сцену будем играть в коридоре. Некиту поставим там синтезатор, а ты сядешь на качели и будешь петь Земфиру
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
