Журнал «Юность» №11/2024 - страница 4

– Паша завтра с КПЗ выходит. Как раз собирался встретить. – Коля начал решать проблему.

– Зачем? – Голос Галлы сфальшивил.

– Христос учил презреть осужденных и навещать больных. Надо!

– Коля…

– Так, продолжаем гулянье, выкрутимся. – Николай вернул уверенность голосу, расправил плечи и, подойдя к столу, опрокинул рюмку.

Участники коллектива знали, что уже пару дней как печатаются афиши, пишутся контент-планы, ряд других сопутствующих трат, оплаченных в долг или из своих запасов. И даже если все прекратить сейчас – на деньги они все равно влетели. Неподъемные для студентов.

– Колян! Здоров! Кантик, а у тебя как здоровье?

– Когда не бьют по лицу – неплохо.

– Прости, тебя надо было заткнуть. Не напивайся.

– С тех пор не напиваюсь.

Николай и Павел обнялись. Освобожденный из КПЗ гитарист потянулся, зевнул и хрустнул спиной. Оттянутая черная майка, бегающий взгляд, спортивные движения и неразбериха вместо волос: идеальное сочетание для рок-музыканта.

– За что закрыли?

– Неправильный вопрос.

– Зачем закрыли? – Коля рассмеялся.

– Во-от! Перерыв решил сделать. Альбом готовим, плюс фест в Красе скоро – умотался.

– И решил на десять дней за решеткой посидеть?

– У меня там дядя в начальниках, если бы кормили еще – был бы вообще курорт! Ладно, докинете? Женя за рулем?

– Да он немного не в духе, поэтому не вышел.

– А что случилось? – чувствуя начало интересной истории, спросил освобожденный.

– В машине расскажем. Если что – я тебя правда собирался встретить.

– Да знаю, Колян, сколько раз уже встречал. Ну, поехали до хаты, хочу принять душ.

Ситуацию объяснили быстро. За окном бежали торопливые улочки центра Иркутска. Сталинки, хрущевки, покосившиеся избы и многоэтажки начала нулевых. Проедешь чуть дальше – начнутся современные новостройки. Сколько намешано в этом городе? Казалось, со времен острога можно постройки найти.

План назрел, пока еще ехали в машине. Павел знал нужных людей, у кого можно занять денег. Главное – вовремя отдать с процентами. На звонки ушло минут сорок, потом переписка с уточнением деталей, далее – личная встреча уже этим вечером.

– Точно нормальные люди?

– Насколько нормальны люди, готовые дать такие деньги на фестиваль молодежной культуры? – Павел рассмеялся, укладывая черные вихри волос и обвязывая их на затылке резинкой.

– Полагаю, на культуру им плевать. Просто хотят получить больше, чем вложат.

– Конечно. У вас точно все получится?

– Из-за коронавируса все соскучились по большим мероприятиям. А тут живая музыка, спектакли, ярмарки, стихи…

– А я все равно не уверен… Проще неустойку заплатить.

– Блин, Кант! Мы живем в медвежьем углу! – Мессианство Николая словило триггер.

Так бывало, и всем приходилось следующие несколько минут слушать, как важна частная инициатива, что народ надо просвещать, что все беды от бескультурья. На увещания Канта, что человека с фонарем в руках средь бела дня искал еще древнегреческий киник Антисфен, Николай махал рукой. В цифровую эпоху нужен не фонарь, а раскрученный в соцсетях блог.

Ситуации не дал разогреться Паша. Он как-то сменил тему с культуры на себя, а потом на последние десять дней его жизни. На этом они подъехали к пятиэтажному зданию, выходящему окнами на памятник Горькому.

– Давайте я щас схожу в душ, вы попьете чаю, а потом поедем в бар.

– К Самсону?

– К нему.

К вечеру Ангара цвета светлых чернил заливалась золотом. Упитанные утки беззаботно крякали, особо тонкие натуры рыбачили, а дети бегали по бульвару Гагарина. От реки его ограждал толстый парапет, за которым следовали огромные, уходящие к реке пологие плиты.