». После чего удалил видео, разложил на столике талисманы и игрушки, выпил две таблетки мелатонина и, сделав из одеяла берлогу, уснул. Спалось невыносимо и беспокойно. Снились рога и просроченное пиво. Ещё снилась школа и контрольная работа, к которой он не подготовился. А наутро – что ж, настроение выдалось прескверным. Жюль влил в себя апельсиновый сок и кофе из грохочущей кофемашины, растерзал два отварных яйца, сгрыз четыре барбарисовых леденца с вазочки на ресепшене и отправился на прогулку.
***
Что за монстр этот Рюдесхайм!
От домиков хочется спрятаться. Сквозь улочки – провалиться. Может, пора обратно – во Франкфурт? Прямиком в аэропорт – да и улететь куда-нибудь. На Восток, например. В Японию. Или в Таиланд – на слоне поездить, на массаж сходить, измазаться манго… Нет, так нельзя. Не по кодексу детектива. Коль решил – надо довести дело до конца. Желательно как можно скорее, поскольку каждое дело Жюль принимал близко к сердцу, а вчера, словно таблетку аспирина, он буквально принял дьявола. А с подобным, как известно, лучше не тянуть.
С Рихтером условились, что тот позвонит, когда откроет смену. Примерно в полдень. Пока оставалось время, Жюль решил воспользоваться советом и взял прогулку на пароходе. Однако ни Рейн, ни замки на берегу он так и не посмотрел – трёхчасовое путешествие Жюль доставал команду вопросами о Фаусте. «Да не знаю я ничего! В юношестве только читал, и то не помню!» – отвечали ему коренастые мужички. «А я так на вас надеялся, коренастые мужички!» – восклицал в ответ Жюль.
Вот как на него повлиял рассказ Рихтера! Впустил в него тьму, истерию и страх. К такому настрою Жюль не привык и не знал до конца, что делать. Поэтому снял десяток однообразных видео с водой и грустно их пересматривал, пока пароход причаливал к пирсу Рюдесхайма.
***
Рихтер так и не позвонил, и Жюль в половину первого явился в бар самостоятельно. Хотелось открыть дверь с ноги, как ковбои в салуне, но он всё-таки остановился на традиционной, хоть и жёсткой, руке. Нельзя обманывать Жюля. Нельзя! Это правило номер четыре в отношениях с Жюлем!
«Да угомонись ты, идиот. Тебе каждый второй человек не звонит. Никому ты не нужен», – сказал Джон.
За одним из столиков уже сидел художник. Ещё двух человек обслуживала та же официантка. А у стойки толклась группа азиатских туристов, за чьими спинами возвышалась массивная фигура Рихтера.
– Это правда, что вас посещает Фауст? – расспрашивали туристы, фотографируя его лицо под всеми ракурсами.
Рихтер, смущённый, но почему-то довольный, отвечал: «Всё может быть! Вам кофе? Или чего покрепче?» Лицо его светилось. От вчерашней растерянности не осталось и следа. «Мне весь негатив передал!» – подумал Жюль. У-у-ух, как он был зол!
«Не хотел тебя тревожить, но… А, впрочем, хотел, – подал голос Джон. – Ты, друг мой бестолковый, уверен, что тебе следует участвовать в этом расследовании? И уверен ли ты, что это, так сказать, дело, действительно имеет под собой основания? Этого твоего Рихтера всё устраивает. А ты тратишь и моё, и своё время на чепуху».
«Всякое дело имеет основание, – отвечал Жюль, – если основание имеет дело».
«Что это вообще значит?»
Однако Жюль перекрыл Джону все каналы доступа.
Он подошёл к ближайшей подкове и внимательно её осмотрел. Вся ржавая (и, вероятно, древняя), она висела как положено – двумя концами вниз. Жюль повернул её по часовой стрелке и оставил висеть на тугом гвозде. Нахмурился. Вернул в исконное положение. Снова нахмурился. Второй раз – специально. Из-за этого заболели брови.
