Движок угроблю, а она, стервоза, хоть бы хрен, лиса, долбанная, подошла, не то слово, она, сучка, проплыла. Покружила, в ритме вальса, падло, и, села у светофора, какого же ты хрена уселась?! Я уже хотел, сам понимаешь, монтировкой её по бесстыжей морде, лисьей, врезать, искушает моё терпение, но одумался во время. Законы у них строгие. Визу закроют. Сразу. А она, аспид рода человеческого, кровопийца сердца моего, эта лиса. А я, аж, поседел!
А она…
Посидела, – не поседела, просто посидела, потом посмотрела, поглядела… налево, направо, и, пошла по переходу, по зебре. Потом свернула с тротуара и, потихоньку, кровопийца сердца охотника, мать её, не глянула даже на меня. А я. Позор моим седеющим волосикам, орал, материл её, дуррой обзывал, гаишником обматюкал, русским, хуже слов уже не было. Так что ты думаешь? Она, стерва, ещё и рядом с машиной, прошлась, продефилировала, ноль на меня, и потом потихоньку ушла на поляну. Я чуть не врезался во встречную. Всё смотрел на неё. Заразу хитрозадую.
Потом ещё долго ходил по комнате, ругался на придурков – законотворцев. Соседей. В такое положение сунуть. Как псу под хвост, великую братию охотников.
Он долго потом ходил по комнате мастерской. Молчал. Прошёл в туалетную, помочил голову, как от головной боли – панацеей, холодной водой. Пришёл и процедил сквозь зубы, не раскрывая рта. Выдавил.
… – Я, после этого случая, седеть начал.
Потёр виски кулаками. И добавил.
– Ну что ты, пережить такое.
– Зять – сын, просто не понял такого страдания юного Вертера. Ему, как и нам, и зайцам, было непонятно, что тут не так. А всё- то было просто. Не тот менталитет.
И дед, который ещё юный, как он сам говорит, тоже вспомнил, видел, как лисица шла там же, где рассказывал и видел его товарищ и земляк – абориген, он, дед, тоже видел и поведение неадекватное, не по лисьи, с остановкой на светофоре, и тротуаре, и, полное безразличие к братьям в штанах.
Только он, дед, вспомнил забайкальские встречи, с братишками, старшими, медведь побольше этих, и понял, что это их, лесная тропа – их тротуар, но светофор, они – зверюшки, не виновны, что их тропу, по которой ходили их, звериная родня, интеллигенты в третьем поколении, люди, хоть и законопослушные Финны, взяли и построили дорогу, со светофорами, а они, эти светофоры, нужны лисицам и зайцам, как красавцу, пенсионеру – ишаку, пятая нога…Но, если ишак – ослик, бывает использует пятую ногу, по прямому назначению, так это только на пользу, и он более чётко и с большим усердием выполняет глобальную задачу ишачиного семейства, по проблеме России, увеличение народонаселения, не так как скажем Китайцы. Но с поставленной задачей по демографии, решают лучше, чем дума, которая не дума.
У живности ползающей, бегающей и летающей, как утверждают знатоки – охотники, есть пути дороги. Вон, черепахи, океаны, им по колена, находят, где стать матерью героиней. Без пелёнок и памперсов, как у людей. Они годами ходят, летают, ползают, этими путями дорогами, трассами, и тут с дурру двадцать взяли и построили дороги и тротуары. Великая вещь – зов природы, инстинкт, если хотите. Вот они и ходят, согласно законам матушки – природы. А не прихоти дорожных грейдеров, авто и водителей – охотников, с двустволками.
И ходят они правильно.
… Как бы там ни было, но после свидания с зайчиками, хоть и уродливыми, жизнь гостей и хозяев пошла слегка наперекос. На семейном совете, за утренним дегустированием всех блюд, которые никак не хотели, зашкаливать давление гостям, всё – таки зайцев реабилитировали: из уродов – мутантов, похожих на испражнение художников – абстракционистов. Умудрилась Земля – Мать выдать на гора, уже после всемирного потопа, если память моей лысой и седой, голове, не изменяет, это был Иероним Босх, а год сотворения его шедевров, дай Бог памяти…– тысяча, четыреста…, нет, это было в…году? Да Бог с ним. Когда. Он, этот художник, показал своим одногодкам, да и нам, которые уродствуют, в год водолея. Что нас ждёт по переходу, в параллельный мир… как только, золотая застёжка, прихлопнет верхнюю часть, нового жилища – ореховый или сосновый гробик, заколоченный простым гвоздём. Там Ад. Даа, это художник изобразил… Ад во всём его великолепии. И, как бренное тело ещё живое, терзают эти монстры. Видели как крокодил жрёт – терзает свою жертву. Так это было бы счастье.
