Зинка - страница 14

– Такие же голубые глаза и ямочка на подбородке, как у Толика, – с грустью изредка вздыхала Зинка, все реже и реже вспоминая своего мальчика – солдата. От того из Германии так и не было новостей, и Зинка с матерью жили в полной уверенности, что родители Анатолия скрывают от соседей женитьбу сына. Еще в конце мая должен был вернуться Толя, но так и не приехал.

– Поди, подженила его какая сноровистая из дочерей командиров в Германии той, – строила свои предположения мать Вера, встречая Зинку по утрам на кухне. Та только вздыхала, слушая мать да лениво возив ложкой по тарелке с горячей манной кашей.

– Вот он и не едет, не торопится. И нечего тут ждать и жалеть. Вон парень какой видный на тебя глаз положил. И семья хорошая. Фроньку тут надысь видела в магазине, точно он, Валентин, сын её. Рассказал он матери о тебе, та радуется. Пусть, говорит, дружат, он парень хороший, совестливый, трудяга. Зарабатывает хорошо. Не пьёт. Курит только. Да кто из них сейчас не курит? Вон Колька с пятого класса бычки по улицам собирал, засранец. Лишь бы человек хороший был, заботливый, любящий, – с грустью подумала Вера о муже своем Григории. Тот все чаще и чаще задерживался по вечерам, приходя домой и отводя взгляд под пристальным вопрошающим взором жены. Вера тревожилась сомнениями, но сдерживалась от расспросов, боясь услышать правду, которая разобьёт её сердце.

– Лишь бы у дочери всё было хорошо, да у Кольки, – думала Вера, продолжая хлопотать по дому и огороду. – Замуж Зинке надо, замуж. И образуется всё.

Незаметно пролетели восемь недель жаркого, но очень ветреного лета. В конце июля Валентин встретил Зиночку у проходной завода после ночной смены, и, победно улыбаясь, заявил, что был вечером в гостях у её матери и та накормила его блинами с маслом. А ещё Вера дала согласие отдать Богиню ему в жёны. Зинка остановилась, в изумлении вскинув свои голубые глаза на друга.

– Чего? Какие блины? Какое согласие? Вы оба там с ума сбрендили? Нормально так! Заговорщики! В гости он пошел… – причитала Зинка, а у самой сердце выскакивало от радостного волнения перемен. Прошло два месяца со дня их знакомства, а уже замуж зовет. Вот деловой! Но такая напористость и решительность Зинке были по душе, что тут скрывать. Настоящий мужчина!

Свадьбу молодым назначили на вторую половину августа, аккурат на Яблочный спас. Валентин заслал сватов к родителям своей жемчужинки – так он её ласково называл. Она и похожа была на жемчужинку в своём белом платьице в темноте городского парка, когда он увидел её в тот вечер. Григорий и Вера приняли сватов достойно, с уважением и почтением, как положено на Руси. Вера с дочерью намыли до блеска дом, наготовили, накрыли красивый стол в центре зала, надели лучшие свои наряды. Григорий облачился в свой единственный парадный костюм, в котором ездил председателем колхоза к начальству на совещания да в столицу за подсолнечным маслом и гречкой. Сватать сына пришла мать жениха Ефросинья со своими сыновьями Валентином и Виктором, младшая дочь Зиночка предпочла остаться дома, не пошла. Посидели за столом, поговорили, отобедали. Родители чинно дали своё согласие к радости молодых и проводили гостей до калитки.

Месяц пролетел в трепетном волнении ожидания, в заботах и хлопотах. За продуктами к свадебному столу поехали в Москву в Елисеевский гастроном. После дневной смены Зиночка то и дело заходила к дяде своему портному примерить свадебное платье, кружевную ткань для которого он достал через своих знакомых портных по большому блату. Фату нашли у подруг. Коротенькая, пышная, с нежным веночком, она прекрасно сочеталась с модным в 60-е свадебным платьем – недлинным, до колена, для стройных ног богини. Плечи открытые, всё тот же широкий пояс на узкой талии и пышная юбка «солнце-клёш». Загляденье, а не наряд!