Калла поспешила выбраться из кареты, едва та остановилась снаружи у стены, но ждать пришлось, кажется, целую вечность. Повсюду железные конструкции и строительный мусор, лестницы и разрытая земля. Тускло-зеленым светятся прожектора, установленные по верху стены через каждые два метра, и этого освещения хватает, чтобы прибывшие экипажи находили дорогу, не беспокоя жителей окраины Саня. В этот час в большинстве жилых домов, возвышающихся над стеной, жалюзи на окнах уже все равно закрыты, а их жители готовятся ко сну.
Калла обхватывает себя обеими руками и барабанит пальцами по локтям. Каждый раз, когда у ворот возникает движение, ей кажется, что сейчас они наконец распахнутся, но все время оказывается, что это просто переселенцы из провинций пробуют подобраться поближе к стене и снова отступают, напуганные стражниками и их дубинками. Калла наблюдает за мальчишкой, который то скрывается из виду, то снова появляется, чтобы не попасться. Сначала он выглядывает откуда-то слева от главной дороги. Через несколько минут крадучись подбирается все ближе и ближе справа, но тут стражник рявкает на него, и мальчишка снова исчезает. Никто его не зовет. Ни родители, ни другие взрослые не бранят его, напоминая об осторожности, и не уводят в палатку.
Калла встряхивает головой, чтобы отвлечься. Что станет с этим мальчишкой, ее не касается. В Талине слишком много сирот. Начав беспокоиться о каждом, она рехнется.
– Почему так долго? – обращается Калла к ближайшей цепи стражников, наконец потеряв терпение. – Будто ворота открывает улитка.
– Действуем вручную, ваше высочество, – отзывается кто-то. – Электрическое оборудование отключено и снято.
Пауза. Калла ждет пояснений, но стражник лишь вытягивается в струнку, бдительно глядя в темноту.
– Отключено и снято? – повторяет Калла. – Зачем?
– Завтра начинается демонтаж, ваше высочество. Мы переносим стену на милю дальше.
Ворота издают оглушительный стон. Содрогаются, словно в насмешку над стараниями распахнуть их побыстрее, приоткрываются ровно настолько, чтобы могла протиснуться карета – если не прочь ободрать при этом бока, – и снова замирают, застряв окончательно.
Минуту Калла ждет. По другую сторону стены кто-то кричит, но голос слышится глухо, словно пространство заполнено не свежим ночным воздухом, а водой. Наверняка выкрикивает указания тем, кто открывает эти злополучные ворота. Калла убеждена и в том, что эти указания никто не слушает, потому что створки ворот вдруг снова смыкаются.
За спиной Каллы хлопает дверца кареты. Венера Хайлижа выходит, ежась от холода. Скорее всего, она слышала весь до последнего слова разговор Каллы со стражником, поэтому не спрашивает, в чем дело. Некоторое время она смотрит на стену, потом изрекает:
– Видимо, нам все равно не проехать.
– В Сань-Эре и без того мало экипажей, – напоминает Калла. – Совет вряд ли обрадуется, если вашими стараниями их станет еще меньше.
Венера вздыхает:
– Может потребоваться время.
– Может, – соглашается Калла и принимает решение. – В таком случае увидимся в городе?
– Увидимся… что?!
Высоко вскинув голову, Калла шагает вперед, венец на ее голове поблескивает в свете прожекторов на стене. Ближайшие к ней стражники даже пикнуть не смеют, когда она проходит мимо них по главной дороге. Краем глаза она замечает какое-то движение. Опять тот мальчишка шныряет, огибая толпу. Как раз в тот момент, когда он пристраивается к стайке других переселенцев и оказывается поблизости, Калла хватает его за руку.
