– Как так – вроде того? – Рикки словно очнулся. – А вроде кого тогда?! Или ты не того?..
– Не-не, я того. – Кир в страхе поспешил исправиться. Он знал, что согласно негласному кодексу бравых парней, быть «не того» в любом направлении сильно порицалось, вплоть до телесного наказания. – Баба. Настоящая. Всё есть. Что должно быть. И на местах.
Лицо Рикки потихоньку возвращалось в стабильное состояние, и это радовало.
– А вообще-то мы с друзьями – они сейчас на часах – с нечистью сражаемся. Ищем, где зло таится, и добрым людям помогаем. У вас, вижу, всё в порядке, так что пора дальше идти. Время не ждёт!
Кир хотел вскочить и бежать от опасного собеседника, как внезапно мать Рикки рысцой проскакала от томатов до крыльца и в ноги кинулась.
– Помоги, сынок! Не всё у нас в порядке. Нету порядков никаких у нас. Вся жизнь зайцу под хвост!
И запричитала, словно кого похоронила там, в томатах. Киру стало неудобно. Ещё ни одна женщина, пусть и старая, не стояла перед ним на коленях.
– Много бед у нашей семьи. Пойдём, на ушко скажу. – Она схватила Кира за руку и потащила к грядкам, подальше от приросшего губами к бутылке Рикки. «Рыцарь» не сопротивлялся: чем дальше, тем фора больше.
А хозяйка уже зашептала:
– Сынок мой, Риккушка, пьёт…
– А-а-а, вот что, – протянул Кир, сымитировав удивление. – Боюсь, здесь нечисть ни при чём.
– Судьба его сломала, бедного, – сокрушалась мать. – Служил он в своём ВБВ, да только быстро его оттуда выгнали. Поведение, мол, плохое. И пьянка.
– Но ВБВ всегда в душе! – крикнул Рикки, чудом услышав, о чём говорит мать.
– Ещё и позабыл, когда их день основания празднуют, – продолжала старушка. – И напивается каждое утро: боится пропустить, видно.
– Вот оно что, – обрадовался Кир. – Это я знаю. На первое число зимы день ВБВ.
– Врёшь! – взревел Рикки и вскочил, готовясь ринуться с кулаками на лжеца. – Врёшь! Даже не служил, подлюга!
В голове у Рикки пронеслась мысль, что «не служил» – тоже относится к категории «не того», и он неуверенными, но всё-таки шагами начал передвижение в сторону гостя.
– Не мешай, сынок! Видишь: нам помочь хотят, – пробовала урезонить мать, но для верности оттащила Кира ещё на час пути от угрозы. – Главная беда наша, что нечисть всех детушек забрала, опору мою и защиту на старость лет. Найди ты их и верни, благодарности моей мерила не сыщешь.
Слова женщины тронули Кира, хоть он и не понял слово «мерила». Решил, что бабка хотела сказать «мерина», но ошиблась и буквой, и ударением.
В глазах загорелся огонёк: неужели снова приключение?
– А что случилось? – спросил Кир и опасливо посмотрел на расстояние до Рикки. Оказалось, тот уже спал поперёк окученной грядки, разрубив в падении топором стебель томата.
– Чего подробнее-то? – Женщина сняла мокрый платок и, обильно высморкавшись в него, снова повязала. – Была семья у нас, большая семья. Десять деток. И девки были, и парни. Надежда моя и опора. Нечистая сила, как не она, посулила что-то старшеньким. Аль про клад, аль про службу какую, да только ушли четверо, да не вернулся никто. Я других и отпускать не хотела – на юг наши не ходили никогда: ни соседи, ни знакомые. Говорят, там люди лихие, непорядочные, да нечисти полным-полно. Но, видно, черти проклятые смутили. Год не прошёл, и уж родненькие мои в ноги кланяются, мол, пойдём, братьев-сестёр поищем. Я и отпустила, дура. И всё. С тех пор вдвоём, бедные, с Риккичкой кукуем.
