– А просто подождать и передать ключи никак?
Пассажирское сиденье было непривычным, с прежним я как-то уже срослась.
– Оборотни, – пожал плечами Бес, как будто это все объясняло.
– Ну ладно. А старую куда денут?
– Детям, скорее всего, играть отдадут.
Я представила, как стая суперсильных блохастых ребятишек резвится, прыгая на крыше несчастного «рено», и отрывает от него запчасти. Машину почему-то стало жалко.
Вопрос, как они транспорт без ключей завели и заводили ли вообще, благоразумно решила оставить при себе. Нечего калечить мою и без того впечатлительную натуру. Я уставилась в окно, провожая взглядом огромное серое здание. На входе стоял молодой мужчина и внимательно смотрел в нашу сторону. Он не выделялся из толпы. Я сама приметила исключительно лишь потому, что лицо его неуловимым знакомым пятном мелькнуло в памяти и растворилось. Рик вывернул на дорогу, и я потеряла из виду наблюдателя. Да и наблюдателя ли вообще? Компания молоденьких практиканток курила на крыльце, точно так же следя за машиной, в основном по причине приметной внешности ее хозяина. Еще накануне обратила внимание на повышенное женское внимание к персоне своего Беса. Ничего удивительного, что Гриша о нем отозвался, как о любителе красавиц. У мужика есть выбор, а не захочет девушка по собственной воле, так он может заставить. Мне б так.
– Хочу знать о твоих отношениях.
Я удивленно взглянула на него. Вот же заявочки! Хоть бы в форме просьбы изложил, что ли, для приличия?
– Что, обо всех? – ехидно поинтересовалась я. Тот факт, что мы не в меру ревнивы, уже выяснился в кладовке.
Сжал челюсть.
– Да.
Мазохист, значит. Мне стало весело. Ну держись, милой.
– В подробностях?
Руки стиснули руль крепче. Я сняла балетки, забралась с ногами на сиденье и развернулась к нему лицом.
– Зачем?
Он зарычал.
– Отвечай.
Я вздохнула.
– Ну, так. В детском саду со мной в группу ходил…
– Я хочу знать о мужчинах, что обладали тобой.
Бесцеремонный хам! Подавила желание переадресовать вопрос. Хочешь в мое прошлое? Что ж, прошу.
– В университете два года встречалась с однокурсником, после окончания мы разошлись. Через восемь месяцев познакомилась с Витькой. Работаем в одном месте. Там все длилось три с половиной года.
Судя по выражению лица, легче ему не стало. Он молчал, я же знала каждый вопрос, огненными буквами прожигающий его мозг. Ревность – странное чувство, дикое. Оно может усилить любовь или влечение, а может и отравить их.
– Рик, я не могу изменить свое прошлое.
Ничего другого говорить не было смысла.
– Я хочу знать, – отчеканил он.
– Ладно. Секс с Антоном был тихим, однообразным. Сама ушла, стало скучно, переболела юношеской любовью. Реальность не впечатлила. – Я пожала плечами. – Его больше занимала учебная программа и окончание аспирантуры. С Витькой было весело. Я хохотала, постоянно. Потом поняла, что не одна такая, и снова ушла. После никого видеть не хотелось. Надоело.
Он молчал, вел машину, лицо не выражало никаких эмоций. Ледяные глаза сверлили дорогу. Я прижалась щекой к спинке сиденья, наблюдая за тем, как Бес борется с собой, душит непрошеный гнев. Удивительно, насколько сильными душевными переживаниями наделен от природы этот казалось бы невозмутимый и холодный мужчина. Женщине, которой доведется вызвать его любовь, очень повезет. Хотя, скорее всего, это будет какая-нибудь местная книжная вампирша, красивая, умная, по-кошачьи гибкая, изящная и обязательно нежная, ему нужна нежность… Я отдаленно почувствовала собаку-ревность, пнула ее под зад ногой, заставив с визгом улепетывать туда, откуда пришла. Вот же заразил, подлец!
