– Кто такие? Что им нужно?
– Главарь у них – аспид, кажный месяц красотку умыкает с деревни. Мамка говорила, что столько и не напасешься. Кончились у нас девки. Некого сдавать. Вот они и огрызлились.
– Змей – предводитель?
– Ага, я сам его видел, являлся как-то раз к бабе Доне, когда мать у нее на сеансе сидела.
– Дальше что?
– Ну пошел я мамку выручать. Только не было ее в доме. Пропала. Как сквозь землю провалилась. Так и не нашел ее. И она меня. Хотя, вот, мы у домика нашего лежали.
– Ладно, Пётка, пора мне. Бывай.
– С тобой я пойду.
– Исключено. Шуруй своей дорогой. Тоже к родне давай улепетывай.
– Нет у меня никого больше. Ты одна осталась.
– Чего?! Не нужен ты мне. И никто я тебе вовсе.
– Спасла меня, вот теперь неси ответственность.
– Ты слов-то таких где нахватался?
– Неси-неси, – упрямствовал Петро.
– Иди своей дорогой, – оскалилась я.
– Нестрашная ты. Ошибался я.
Ишь ты, какой прилипчивый вдруг сделался.
– Пошел прочь! – гаркнула я. Компания малолетнего мальчонки вовсе не прельщала. – Иди куда хочешь.
– Хорошо, – согласился, наконец, парень.
Я съежилась. Хоть лето и буйствовало вовсю, все равно по ночам холод пробивался через кожу мурашками. Пора идти куда-нибудь. И отправилась я по большаку. Захотелось даже присвистнуть какую-нибудь песенку, да вот только ни одну я не помнила.
Сзади кто-то кашлянул.
– Пётка! – я испугалась даже. Совсем неслышно шел за мной столько времени! – Я тебе что сказала, иди своей дорогой.
– А я иду! Я же не виноват, что она с твоей совпадает.
– Не отстанешь от меня?
– Не.
– Ну тогда, – я дождалась, когда он сравняется со мной, – веди ты. Знаешь, где здесь город, да побольше?
– Знаю, – обрадовался белобрысый.
До утра мы бодро шествовали навстречу неугомонным огням города, но так и не пришли. Желудки сводило от голода, ноги подкашивались.
– Есть хочу, Манька.
– В лесу есть ягоды, пошли пособираем.
Но сочными плодами природы сыт не будешь, душа требовала плоти.
– Деревни тут есть?
– Помню Саранчаевку недалеко отсюда.
– Веди.
Саранчаевка больше походила на маленький городок: двухэтажные каменные домишки, купцы в арендованных помещениях и не одна корчма, а целых две! Выбрали мы «Громыхающую молнию Праотца». Пришлось потратить целую золотушку на ночлег и трехразовую пищу на полтора человека.
– Ты правда ничего не помнишь? – спросил перед сном у меня Пётка.
– Правда.
– Мне учительница в школе говорила, что нужно вернуться на то место, где ты все забыл, и тогда – вспомнишь.
– Не можем мы вернуться, Пётка. Столько прошли уже.
– Можно еще написать письмо.
– Какое еще письмо?
– Родителям. Чтобы все стало хорошо.
– У меня и так все хорошо, – раздраженно ответила я.
– Не похоже, – Пётка отвернулся и прихрапнул.
– И двинулись они вдвоем в ночь, – пропел Пётка.
– Не нагнетай. Нужно раздобыть монет. Такими темпами мы потратим все, что у меня есть, – мы прикупили еды и воды в дорогу. И ботинки мне.
– Где ты добыла денег?
– Украла.
– Потрясающе! – восхитился Петро. – Научишь?
– Тут хватка нужна, а не умение.
– Хочу хватку!
– Далеко еще до города?
– Дня два пути, – устало ответил Пётка, потому как в дороге мы уже сутки находились. Спали днем, шли в сумерках и ночью, а то без движения холодно под луной.
– Я тут думала о твоих словах. Хочу письмо написать родителям. Но я даже не знаю, есть ли они у меня.
– Не переживай, сейчас ты и так одна. А когда узнаешь, что родители у тебя есть и ищут тебя, будешь счастливей всех на свете.
