– Не прыгнула? – испуганно спросила Анна.
– Нет, – покачал головой Андрей.
– Я только одного не пойму, – обронил Данила, – почему она моргала?
– От страха, наверное, – сказала Анна. А потом воскликнула: – Так ведь змеи не мигают!
– И я о том же, – сказал Данила.
– Слушайте дальше, – перебил их Андрей, – подбегаю я к соседу и говорю: «Николаевич, там змея на боярышнике сидит и мигает». А он – «Тю!» И смеяться надо мной начал. Потом объяснил: «Никакая это не змея, Андрюха, а ящерица. Желтопузик. Ног у неё нет. Она и впрямь смахивает на змею. Но абсолютно безопасна. Ты её испугался, а она – тебя. Так что заруби себе на носу: коль мигает, то не змея это, а ящерица!»
– А ты что? – спросила Анна.
– Зарубил, – ответил Андрей.
И все весело рассмеялись. Молодые люди не заметили, как пролетело время прогулки. Когда они вышли на берег, солнце уже задумалось о том, что пора бы ему и к закату катиться.
Данила предложил было погулять ещё в парке и где-нибудь поужинать. Но Анна решительно заявила, что лично ей пора домой. Андрей сказал, что отвезёт её. Гулять в парке в одиночку Даниле расхотелось, и он тоже отправился домой.
Когда Богуславский вошёл на кухню, то застал там сестру. Поликсена одновременно пила чай, смотрела новости и читала бумажную книгу.
– Ты прямо как Юлий Цезарь, – делано восхитился Андрей.
– В смысле? – спросила сестра.
– Он делал сразу шесть дел, – ответил брат.
– Тогда я до него пока не дотягиваю, – без всякого сожаления проговорила Поликсена. И спросила: – Чаю хочешь?
– Очень. А где все остальные?
– Маме с папой соседка билеты предложила в театр.
– Ну и?
– Что ну и? – хмыкнула Поликсена. – Билеты горящие! Время только на то, чтобы расчесаться и подпоясаться!
– Стоило ли? – пожал плечами Данила.
– Стоило, стоило, – заверила его сестра, – билеты с большой скидкой! Гастроли Мариинки. А мама с папой большие любители балета. Ты же знаешь!
– Знаю, – ответил Данила. Принял из рук сестры чашку с чаем и чуть ли не уткнулся в неё носом.
– А ты чего такой меланхоличный? – спросила Поликсена.
– В смысле? – переспросил он.
– Ну задумчиво-печальный, прямо как Евгений Онегин после того, как его отшила Татьяна.
– А она его отшивала? – невольно улыбнулся Данила.
– А как же! Так и заявила – подите, мол, сударь, прочь!
Улыбка Данилы стала шире:
– Я что-то не помню такого у Пушкина.
– Ну как же! Она ему – «Но я другому отдана и буду век ему верна». После чего, собственно, Онегин и впал в депрессию.
– И тебе его жаль?
– Нисколько, – не задумываясь, ответила ему Поликсена, – так ему и надо, нечего было менять женщин как перчатки.
Данила рассмеялся.
– Ну вот, – констатировала довольная Поликсена, – мне удалось тебя развеселить, именно этого я и добивалась. Не могу видеть тебя грустным.
– Поля! Но ведь человек не может быть всегда весёлым, – сказал брат.
– Почему нет, – пожала плечами сестра. – Рассказывай, как вы там провели время.
– Хорошо. Андрей познакомил меня со своей девушкой.
– Значит, она у него всё-таки появилась, – отозвалась Поликсена.
– Появилась, – подтвердил брат.
– Она хорошенькая? – проявила девичье любопытство сестра.
– Она красивая, – ответил он уверенно.
– Вот как? – сделала вид, что удивилась, Поликсена и спросила: – А как её зовут?
– Анна.
– Анна? Теперь понятно, почему Андрей потащил тебя в «Анютины глазки», – весело рассмеялась Поликсена.
– Откуда ты знаешь, что мы ходили в «Анютины глазки»? – удивился брат.
