– Погоди, милый, я придумаю, как избавиться от этого несносного недоноска Вариара. Ты еще будешь вождем, мой дорогой. И молодым вождем. Я об этом позабочусь. Верь мне, – затем женщина взяла ребенка на руки, и радостно рассмеялась, несмотря на то, что тот ударил ее ногой в лицо.
Картинка затуманилась и сменилась другой. Теперь перед Эниай с понурой головой стоял Вариар, а она с упоением лупцевала его ладонью, отвешивая одну оплеуху за другой. Мальчик молча стоял и терпел, только время от времени бросая на нее полные ярости взгляды исподлобья.
– Как ты смеешь! Как ты смеешь, сучье отродье? – иступлено повторяла Эниай с каждым ударом, и голос ее походил на шипенье.
В этот момент дверь комнаты открылась и в помещение вошел мужчина, напоминавший чем-то нынешнего Вариара, такой же сильный и ловкий.
– Эниай, что ты делаешь? – в его мягком баритоне, проникавшем в душу, сквозила угроза.
– Он меня оскорбил, мой господин, – тут же изобразив несчастную, забитую женщину, каковой ее все считали, заявила Эниай.
Ее голос тут же превратился в жалкое блеяние, амулет оказался чуть ниже, чем в начале видения: женщина явно сгорбилась, словно провинившаяся собака перед строгим хозяином.
– Как он тебя оскорбил?
– Он… он… – всем слушавшим этот разговор было понятно, что Эниай искала оправдания своим издевательствам над пасынком. – Он назвал меня шлюхой и сказал, что лучше бы я сдохла под забором, чем заняла твою постель, муж мой.
– Это правда?
Вариар молчал. Он лишь сопел, стараясь сдержать слезы, что было нелегко для десятилетнего мальчишки.
– Раз ты молчишь, значит признаешь свой проступок. Отправляйся к конюхам, и будешь ухаживать за лошадьми до тех пор, пока я не увижу кровавые мозоли на твоих руках, – грозно повелел вождь.
– Да, отец, – отозвался мальчик и вышел из комнаты.
Эниай опустилась на колени.
– Спасибо, муж мой.
Мужчина ничего не ответил, со вздохом сел на кровать, и принялся смотреть вслед сыну.
– Доказано, – сказал Хлауд, глядя на Эниай.
Та уже поняла, что ничего не может возразить тому, что показывал ее верный амулет. Она с дикой ненавистью взирала на эльфа из-под свалявшихся черных волос, и даже уже не выла, а едва слышно скулила, как побитый щенок. Но Лоэналь безжалостно шевельнул пальцами, и картинка изменилась. Теперь перед Эниай снова сидел человек в черной дерюге и внимал ее тираде:
– Я устала. Мне надоело изображать дуру и безвольную идиотку. Но если я стану сама собой и не буду испугано падать на колени, зажиматься в углу, заглядывать ему в глаза снизу вверх, он меня изгонит. А я так больше не могу, он мне надоел. Меня уже тошнит одной мысли о том, что надо разделять с ним ложе. Его прикосновения выворачивают меня наизнанку.
– Ты сама хотела этого, Эниай, – устало проскрежетал ее собеседник.
– Хотела. Но мне надоело. Хочу получить власть над кланом.
– Это невозможно. Ты всего лишь жена вождя, даже не его дочь. Клан достанется Вариару.
– Предоставь это мне. Клан окажется в моих руках. А пока… Я хочу избавиться от мужа.
– Ты ходишь по тонкому льду, Эниай.
– Меня это не пугает. Я стану хозяйкой этого клана, и никто больше не посмеет мне приказывать.
В руки Эниай перекочевал уже знакомый всем флакончик с ядом. Женщина быстро покинула старика в дерюге, и поспешила в дом вождя. Она почти не таилась, почти в открытую всыпала яд в брагу, которую чуть позже выпил вождь клана Сал.
