– Андрей Шнеппе не предлагал вам встречаться?
– Он еще чуднее… Говорят, с мальчиком этим, Адамом Финкелем у него что-то… Вроде как ходят вдвоем. Даже видели их – как за ручки держались…
– Проверим. А что про Киабековых сказать можете?
– Говорят, они наркотики продают…
– Кому?
– Заурбек в Афоньевке продает. Точно я не знаю.
– А попыток встречаться с вами или сестрой они не делали?
– Заурбек пытался к Ленке лезть, но она его отшила. Все знают, что они у себя с козой это самое, живут, да и воняет от них, – Ира сморщила носик, – а младший их, не знаю, как звать, за бабами в банях подглядывает. Брат мой Стасик ему трусы Ленкины продал.
– Однако, – крякнул Андрей Иванович.
– И не говорите. Совсем молодежь с этой перестройкой с ума посходила!
– Вернемся к убийству. Вы знали, что Андрей за грибами собирался?
– Нет. Он со своими друзьями – придурками табунился, не до меня ему было. Сами понимаете, не дала, так зачем нужна?
– Стесняюсь спросить, а сестра ваша дала? – смущаясь спросил следователь.
– Сама не сказала, дурочка? Дала на свою голову. Потом бегала деньги на аборт искала, овечка!
– Она сделала аборт?
– Весной. Сходила к Фомячихе, та ей каких-то отваров дала и настоек. Рассказала, как пить. После этого Андрей и стал ко мне клинья бить. Видать, думал для коллекции и меня обрюхатить.
– Может быть… Так зачем вы стали встречаться, если знали о положении сестры?
– Понимаете… С ним многие хотели, а так я всем нос утерла! Да и, признаюсь, хотела за Ленку отомстить.
– Как?
– Придумала бы по ходу. А так не успела… Кто-то его убил, – она задумалась.
– Еще что-то можете добавить?
– Нет, я уже и так много наболтала.
– Хорошо, – следователь протянул бланк протокола, – прочти и если все верно, то напишите снизу: «С моих слов записано верно. Мною прочитано» и распишитесь.
Раздался робкий стук в дверь.
– Войдите!
За открывшейся дверью стоял пожилой мужчина в воглой штормовке, очках в роговой оправе и шапке-петушке. Руки его нервно теребили ободранный кожаный портфель странного апельсинового цвета.
– Здравствуйте. Меня зовут Виктор Григорьевич Вайнштейн. Я ветврач.
– Очень приятно, Андрей Иванович. Проходите, я вас хоте пригласить завтра, но ничего страшного.
– Я решил сам, добровольно и чистосердечно… Отдать себя в руки следствия…
– Признаться в содеянном? – подмигнул следователь.
– Совершенно верно! Чистосердечно признаться! – в волнении заерзал на стуле Вайнштейн.
– Признаться в убийстве?
– Господь с вами! Я Андрея не убивал!
– В чем тогда желаете признаться?
– Директор меня заставил! Я не сам!
– Что заставил?
– Написать справку на свою корову, точнее, на его корову. Которая сдохла…
– И вы написали?
– Написал, куда мне было деваться?
– Знаете, чем это грозит?
– Готов по всей строгости закона, – судорожно вздохнул ветеринар, – но прошу учесть раскаяние и чистосердечное признание.
– Хорошо, учтем. Напишите объяснительную по факту и…
– Уже написал, – Виктор Григорьевич протянул следователю мелко исписанный лист бумаги.
– Х-м… – Андрей Иванович взял лист, бегло пробежал глазами, отложил на стол, в сторонке от протокола, – а какова причина смерти?
– Не знаю, я определить не смог, – поник головой Вайнштейн.
– А у Родиных почему корова сдохла?
– Тоже не знаю…
– Симптомы одинаковые были?
– Нет, вышло такое дело, у Родиных корова сдохла в тот же день, а вот у Андреевых умерла через день и сначала ослепла, а только потом сдохла.
