– Разве вас автобус не возит из школы? Почему пешком шли?
– Мы с уроков сбежали, – засмущался немец, – сбежали, а автобус еще долго было ждать. Вот мы и пошли. Мы часто пешком ходим.
– Ясно. А что за Лена с Ирой?
– Ира Пинчук и Лена Сапункова.
– Спасибо, – Андрей Иванович сделал отметки в списке.
– Андрюха с Ленкой одно время встречался…
– А потом?
– А потом стал с ее младшей сестрой – Иркой встречаться.
– Прямо ловелас.
– Заурбек тоже хотел с Ленкой встречаться…
– Так, так, так. Ты хочешь сказать, что у него был двойной мотив?
– Я вам так с самого начала и сказал!
– Еще что-то хочешь добавить?
– Вроде все сказал.
– Хорошо, – следователь протянул бланк протокола, – прочти и если все верно, то напиши снизу: «С моих слов записано верно. Мною прочитано» и распишись.
Немец прочел и расписался.
– Я могу идти?
– Иди. И напоследок, – спросил Андрей Иванович, когда Володька взялся за дверную ручку, – еще вопрос.
– Какой? – пугливо оглянулся Шнеппе.
– Кто Юру Савкина отравил?
– Что? – вытаращив глаза, немец открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Казалось, от падания его удерживает лишь дверная ручка, в которую он вцепился как утопающий.
– Кто отравил Юру Савкина? – медленно повторил следователь.
– Я не знаю! – истерично выкрикнул Володька, – не знаю я!
– Ты знаешь, что он не сам себе в компот формалин налил, но не знаешь кто?
– Да! Нет! Ничего я не знаю! Меня тогда вообще в школе не было! Я болел!
– А если подумать?
– Не знаю, – немец всхлипнул. – В шкафу стояла банка с гадюкой – может, он подумал, что это спирт?
– А если не подумал, то кто?
– Андрей, – еле слышно прошептал бледный немец. – Он говорил, что Юра стукач, и надо хорошо его проучить…
– Хорошо, можешь идти. Позже я вызову тебя еще раз.
****
В дверь вошла стройная русая девушка, с не по возрасту большой грудью, чертами лица схожая с уже допрошенной Сапунковой.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, присаживайтесь. Меня Андрей Иванович зовут.
– Сапункова Ирина Анатольевна.
– Ирина Анатольевна, я пригласил вас для дачи показаний по факту убийства Андрея Роднина. У вас есть, что сказать по этому делу?
– Я ничего по этому делу не знаю!
– Вы же встречались с Андреем?
– Встречалась. Сначала он с моей сестрой встречался, а потом на меня перекинулся. Но этого у нас не было, вы не подумайте! Я до свадьбы никому! Так ему и сказала – если невтерпёж, то иди к Жанке, эта сисястая всем дает!
– Жанна Фомичева?
– Она самая. Сгорела вместе с бабкой – ведьмой. Наказал бог за убитых детей.
– Она детей убивала?
– Аборты делала…
– Понятно. Давно вы с ним?
– С весны…
– Хорошо. Вас потрясло убийство?
– А вы как думаете?
– Думаю, что да. Кого же вы подозреваете?
– Да кого угодно! Андрей был хорошим парнем, но многим не нравились его шутки.
– У вас любой может за шутку убить?
– Смотря за какую… У нас судимых много… Но я бы проверила немцев этих: Володьку и Андрея Шнеппе. Какие-то они не такие.
– В чем это выражается?
– С девочками нашими не гуляют, да и от ребят особняком держатся. И смотрят все время как-то хитро, как фашисты в кино. Им же посылки из Германии приходят каждый месяц, а они потом жвачками и шоколадками спекулируют в Афоньевке.
– Какое отношение спекуляция имеет к убийству?
– Так старший ихний – Андрей, нашему Андрею деньги проиграл в карты. Может убили вдвоем с братом чтобы долг не отдавать? Жадные они. Мне же этот Володька предлагал встречаться. Пошли с ним раз в клуб. Я говорю: купи самогонки, а он – денег жалко! Жмот! Еще лапать меня пытался, козел! А потом за банку консервированной колбасы предлагал! Нашел дуру, за жестянку ноги раздвигать, баран!
