– Шел я мимо озера лесного. Вижу, в полынье щука плещется и пальнул наудачу. Вот какая красавица.
– А кольца у нее в зубах не было? – поинтересовался Коля.
– Какого кольца?
– Золотого.
– Совсем ты Коля того стал, – вступил в дискуссию благодушно настроенный из-за выпитого вина отец. – Надо бы тебя армянам продать. Они из тебя дурость-то быстро повыбивают.
– У вас тут и армяне есть? – уточнил следователь, взяв из картонной папки и перелистывая какие-то списки.
– Нет, вот только армян и нету, а так все есть.
– А масло к вам армяне приезжали продавать?
– Какое масло? – попытался я прикинуться дурачком.
– Подсолнечное…
– Я ничего про это не знаю…
– А если, чисто гипотетически, допустить, что кто-то привозил масло?
– Чисто гипотетически, может и были похожи на армян, но я не разбираюсь в народностях.
– Не желаешь про это говорить?
Я промолчал.
– А что у тебя в кармане? – внезапно спросил он.
– В каком? – меня такими внезапными вопросами не купишь, но все-таки глазастый черт.
– В правом кармане брюк.
– Не знаю…
– А если попрошу вывернуть карманы?
– Права не имеете!
– В рамках следственных действий…
– Попробуйте! – я вскочил со стула, примериваясь, куда врезать, если следователь попробует встать.
– Я пошутил, – рассмеялся он. Глаза оставались холодными и внимательно наблюдали за мной. – Садись, не стой.
Я, глядя в худощавое серьезное лицо Андрея Ивановича, аккуратно присел обратно на краешек стула, готовый вскочить в любой момент.
– Хорошо, давай про другое поговорим, – отсмеявшись, сказал следователь.
– Про что?
– Например, как ты в егерей стрелял, – ехидно ухмыльнулся он.
– Не стрелял я в них, – устало сказал я. Не думал, что до этого кто-нибудь докопается, но видать и правда – копают глубоко.
– Они по-другому говорят.
– Врут они. Дело было так. Как-то осенью забрел я опять ненароком в заповедник.
– Ненароком? – спросил Андрей Иванович, хитро подмигивая мне.
– Да, шел, любуясь желтеющей, буреющей, краснеющей, чернеющей, сереющей и коричнивеющей листвой, задумался, и не заметил, как в заповедник попал. Иду, никого не трогаю. Выхожу на поляну, а там егеря возле УАЗ-ика стоят втроем и на меня смотрят. Они остолбенели от неожиданности. Потом один мне и говорит:
– Мальчик, а что это ты тут делаешь?
– Гуляю…
– А ружье?
– Какое ружье?
– Которое в руках у тебя.
– А-а-а это ружье? Это мне дядя дал поносить.
– Какой дядя?
– А я откуда знаю, какой дядя? Сам его первый раз видел. И вообще, мне мама запрещает с незнакомыми людьми разговаривать, а вас я не знаю…
– Ты с ружьем зашел в заповедник? – уточнил Андрей Иванович.
– Да, – смущенно потупился я.
– Откуда у тебя ружье?
– Отцовское ружье. Он мне разрешает его брать в лес.
– Ты прошлый раз говорил, что мать в лес не пускает, а отец дает ружье – сам себе противоречишь.
– Мать на спектаклях своих пропадает. Она кружок театральный в клубе организовала. Когда ее нет, то можно спокойно куда угодно уйти.
– Понятно. Так что там с егерями было?
– Весь разговор шел в теплой дружеской обстановке, поскольку, у них ружья за спиной были, а у меня в руках и обострять ситуацию ни у кого особого желания не было.
– Ну, иди сюда, отдай нам оружие… Заодно и познакомимся…, – продолжал один из них.
– Ага, счас!
После этого я аккуратно выстрелил по колесу УАЗ-а.
– Дяденьки, в другом стволе картечь, не доводите до греха! – начал спиной вперед отходить в лес.
После того, как зашел за деревья, развернулся и как дал деру! Только пятки сверкали. Постреляли они мне в след для острастки, но преследовать не рискнули.
