– Около пяти месяцев назад, – продолжила она, коснувшись пальцами пересохших губ, – пришло письмо для Оливии Гибсон, дочери бывшего хозяина нашего дома. На конверте был прекрасный цветок – роза с опадающими лепестками. Знаю, я поступила плохо.
Замолчав, Дороти робко взглянула на Кроу. Он растянул губы. Это едва ли сошло за улыбку, но Алиса не раз говорила, что от такого простого действия выражение его лица становится мягче.
– Все иногда поступают плохо, – заметил он.
Дороти слабо улыбнулась и повела плечами. День, несмотря на дождь, был довольно тёплым, но по её телу пробегала дрожь. Переждав очередной приступ, она сказала:
– Куда уехали Гибсоны, мы не знаем. Брат хотел выкинуть письмо или отдать почтальону, чтобы тот отправил его по обратному адресу. Но я решила вскрыть и посмотреть: вдруг удастся понять, насколько оно важное. Считаете моё любопытство недопустимым?
Кроу пожал плечами. Ему нет никакого дела до морального облика других людей. Своих грехов хватает. Но Дороти вряд ли поняла его молчаливый ответ и, похоже, испугалась, что её не станут слушать. Она заговорила быстрее:
– Это оказалось любовное послание. Такое нежное, трепетное, такое печальное. Мужчина – его зовут Эдвард – писал, что не в силах пережить отказ. Он хотел заручиться согласием, что иногда сможет отправлять пару строк. И очень надеялся получать на них ответ.
Дороти взглянула на Алису. Та подбодрила её ласковой улыбкой, которая кому угодно придаст уверенности.
– Я хотела ему помочь, – продолжила Дороти, обращаясь к ней. – И мне в голову пришла, как тогда показалось, хорошая идея. Если он не настаивает на встрече, то, может, не так уж и важно, кто будет ему отвечать. И я ответила. Достаточно сдержанно. Разрешила писать, но упомянула, что не могу ничего обещать. Уже через неделю я получила второе письмо. В нём было столько счастья! Я не смогла не откликнуться, завязалась переписка, и мы полюбили друг друга.
Кроу хмыкнул и посмотрел на Алису. Ей не терпится узнать, чем закончится эта история. Он вернул взгляд на Дороти. Её бледное лицо вспыхнуло от нахлынувших чувств. Но даже этот румянец нельзя было назвать здоровым: впалые щёки покрылись красными пятнами. Бесцельные движения завершали и без того странную картину, если не сказать пугающую. И всё же Кроу не видел интересного для себя дела или не мог увлечься чем-либо прямо сейчас.
Дороти беспомощно смотрела то на него, то на Алису.
– Продолжайте, – подтолкнул он, стараясь говорить как можно мягче.
Её голос задрожал:
– Всё было замечательно! Эдвард будто знал меня всю жизнь, так легко угадывал мои мысли и желания. Но я начала задумываться: не лучше ли признаться в обмане? Мне не хотелось врать. Я мечтала его увидеть, или хотя бы услышать голос. Но могла ли я не потерять его после такого? Он добивался встречи. Умолял, требовал. А я никак не решалась. В последнем письме сквозило такое отчаяние, он понимал, что никогда не увидит меня. Надежды нет, жизнь пуста и бессмысленна. Я ответила резче, чем обычно, просила не торопить, запастись терпением. Наверное, он воспринял это как отказ. И всё закончилось… Найдите его, мистер Кроу!
Слёзы потекли по лицу Дороти, но она не стала их вытирать.
Алиса встрепенулась:
– Вы могли бы поехать к нему. Возможно, увидев вас, он бы не стал сердиться. Вы очень симпатичная.
– Я так и сделала. Здоровье меня подводит, долгие поездки мучительны. Но я отправилась в Мельбурн – оттуда приходили письма. Нашла улицу и дом, только мне никто не открыл. Из окна коттеджа напротив выглянула женщина и сказала, что не видела соседа уже полгода. Она смотрела так неодобрительно, мне пришлось уйти. Прошу вас, отыщите Эдварда!
