Кладовая была полностью забита овощами, вареньями, соленьями, мешками с крупой, запасами с погребов жителей деревни. Пшеницы и ржи было очень много. Вначале Гоша пытался молоть муку на ручной мельнице, но его хватило на половину мешка. Мы же отказались ему в этом помогать. Тогда он сходил на чертову мельницу и попросил мельника прислать нам подводу с лошадьми за мешками с зерном.
В деревне поговаривали, что когда нет ветра и большие объемы зерна, то мельнику помогают молоть муку черти. Кто-то говорил, что сам видел, как дюжина чертенят крутят жернова и пересыпают муку. Ничего не могу сказать, не знаю, но брал он за свою работу высокую цену, одну пятую от сырья. Но деваться было некуда или пшеница сгниет, или зимой у всех в деревне будет хлеб. Пытались соседи свою мельницу строить, но только ничего не вышло, у одного она сгорела, а у другого развалилась.
Чтобы не снимать морок с дома, мешки с зерном перетаскали к дороге. Парни возили их на тачке, а я стояла, караулила. Пока головой вертела, на птичек смотрела, около меня оказалась подвода с двумя черными, как смоль, лошадками. Я даже не заметила, как они по дороге ехали. На козлах сидел сам мельник, а рядом пристроился мелкий чернявенький паренек. Мельник спрыгнул с телеги и подошел ко мне, почтенно поклонился и приподнял картуз.
Мужиком он был крупным, здоровым, с рыжей бородой и такого же цвета копной волос. Пока ребята с парнишкой грузили мешки с зерном, он буравил меня взглядом, иногда довольно причмокивая, видно понравилась я ему.
– Парень, а ты свою сестрицу в жены не отдаешь? – поинтересовался он у Гоши.
– Не сестра она мне, а невеста, – ответил Гоша, сердито на него посмотрев и сделав мне знак рукой.
– Ну, ты же можешь на ней и не жениться. Я щедро заплачу, и девушку не обижу, в шелках будет ходить, как королева. Детки у нас с ней будут рыженькие, как солнышки, – продолжил торговаться мельник. – Что ты ей дашь? У тебя вон штаны худые и даже лошади нет, чтобы пшеницу отвезти и муку забрать.
– Нет, – зло рыкнул на него Гоша.
– Ну, ты подумай. И ты подумай, красавица, – криво усмехнувшись, кинул напоследок мельник.
Договорились с ним, что он на следующий день в то же время и на тоже место муку привезет. В этот раз на встречу меня не стали брать, без меня обошлись. Парни рассказывали, что он с собой здорового черного мужика взял. Мельник сильно расстроился, что меня не было.
Перетаскали всю муку в дом, забили ей доверху кладовую и в кухне пара мешков осталась. Вечером пироги с яблоками пекли, да пирожки с капустой, радовались, что зимой у нас и хлеб будет и булки. После ужина каждый своими делами занялся, а я ушла вниз мази делать со свежего воска и прополиса.
Поработала немного, поболтала с гримуарами, они такие занятные, любят поговорить, истории всякие рассказывают. Прилегла на топчан книжку почитать, да так там и уснула. Разбудил меня Монэ, глаза огромные у азиата, рукой машет в сторону.
– Чего надо то? Что не спишь? – поинтересовалась я, протирая глаза.
– Там на кухне чего творится. Там что-то с Гошей не то.
– Ну, пусть Сэт поможет, – махнула я рукой. Было любопытно, но спать хотелось больше.
– Его нет. Пошли, – потянул он меня за руку.
На кухне все было разбросано и раскидано, все в муке. По столам и лавкам бегал Гоша с ухватом и орал дурниной.
– Черти, кругом черти, уберите их от меня.
Мы с Монэ чертей не видели. А потом пригляделась к рассыпанной муке на полу, а там следы от копытцев, и все в них, и потолок, и стены, и даже печка. Вот так сюрприз нам мельник сделал. Как только я это обнаружила, так и чертей самих увидела. Маленькие чертенята резвились по всей кухне, бросались друг в друга посудой, дергали Гошу за волосы, кривлялись и смеялись. Неужели все мои печати сломаны, и морок больше не действует, я же перед сном все проверила.
