– Маузер. Плохо, очень плохо…
Саймон сунул гильзу в карман и тщательно изучил землю вокруг, но так и не смог составить представления о незнакомом стрелке.
Рыбацкая деревушка Бейкомб находилась едва выше уровня моря; по обе стороны от нее высились скалы, позади расстилались холмы, а перед ней ширился Бристольский залив. Бункер Саймона венчал правую скалу и являлся единственным строением на десять миль к востоку. К левой, чуть более низкой скале лепились красные и серые дома аристократов. Благодаря Орасу, который с пользой для дела посидел в прибрежном пабе, Саймон уже знал имена и привычки местных олигархов. Самым богатым из них был Ганс Блюм, бур[2] лет пятидесяти; он же считался самым скупым жителем Девоншира. У Блюма частенько гостил племянник по имени Алджернон де Бретон Ломас-Копер, которого, в отличие от дяди, в народе любили. Юноша носил монокль, принадлежал к золотой молодежи и обладал, по мнению местных, крайне привлекательной задницей.
Представителем сливок общества был сэр Майкл Лэппинг, судья в отставке; пролетариата – сэр Джон Биттл, некогда оптом торговавший бакалейными товарами. Было здесь и свое поместье, однако без лорда, поскольку его унаследовала грозная мужеподобная леди – мисс Агата Гиртон. Никем не уважаемая и не любимая, она жила в поместье с воспитанницей, которую, наоборот, уважали и любили буквально все деревенские жители без исключения. Остальное население левой скалы составляли два чиновника из Британской Индии со скучными фамилиями Смит и Шоу, которые жили в крохотном домишке на свою пенсию, и доктор Керн.
– До чего же скучное и обыденное общество, – задумчиво произнес Саймон, остановившись в начале улицы. – За исключением разве что воспитанницы леди Агаты. Не она ли станет героиней сего мимолетного романа?
С этой обнадеживающей мыслью Саймон направился к «Голубой луне», которая служила одновременно клубом и пабом. Увы, сегодня ему не суждено было туда попасть. Когда он проходил мимо магазина, удовлетворяющего потребности жителей Бейкомба во всякой всячине – от обуви до лодок и сургуча, – на крыльцо выпорхнула девушка и столкнулась с Саймоном.
– Прошу прощения, – извинился он, поддерживая ее одной рукой.
Возвращая девушке выпавший сверток, Саймон имел возможность рассмотреть ее лицо вблизи – и не нашел в нем изъянов. У девушки была самая восхитительная улыбка в мире, а милая головка едва доставала до его плеча.
– Должно быть, вы воспитанница леди Агаты. Мисс… простите, в деревне никто не сообщил мне вашу фамилию.
– Патрисия Холм, – кивнув, представилась она. – А вы, должно быть, тот самый Таинственный незнакомец?
– А что, меня уже так называют? – заинтересованно спросил Саймон.
Патрисия сразу поняла, что скромность среди его достоинств не числится.
Неизвестно, что бывает чаще: прозвище дают по характеру человека, или человек рано или поздно становится похож на свое прозвище. Когда родственники называют кого-то Красавчик или Зайчик, двойного толкования быть не может. Зато мужчина по прозвищу Святой способен проявить себя как львом, так и ягненком. Вряд ли Саймон Темплар, человек довольно самовлюбленный, гордился бы подобным прозвищем, если бы оно не обеспечивало ему эффективного и полезного прикрытия.
– О вас ходят самые невероятные слухи, – призналась Патрисия.
– Вы просто обязаны мне их поведать, – с улыбкой ответил Саймон.
Они пошли вместе по дороге, ведущей к западной скале.
