Ещё затемно она разбудила Вику.
– Чего? – Стрельцова закопалась в подушку.
– Я просидела с малышкой всю ночь. Возьми её. Мне хотя бы час поспать надо. В шесть утра подниматься.
– А чего так рано? Тебе же к восьми на работу.
– Нет, к семи. Сегодня первый день на новом месте.
– Ты всё-таки пойдёшь этой… как её… цветочницей? – Вика ошалело посмотрела на часы.
– Не цветочницей – газетами торговать.
– Ах ну да, высокие барыши тебя ждут, – съязвила «королева».
Катя молча отправилась в постель.
Через два часа она стояла у газетного киоска и слушала торопливую речь торговки.
– Да, да, хозяин уже в курсе про тебя. Но сюда он нанял другого менеджéра, – тётка перековеркала модное слово, сделав ударение не на тот слог, – а тебя велел отправить на другую точку – в Алябьевский район.
– Почему вы меня не предупредили? – возмутилась Катя.
Алябьевский был дырой, рассадником воров и бандитов. Там запросто пшикнут перцовой смесью в лицо и сорвут сумку с деньгами. К тому же, располагался этот край цивилизации аж в двух часах езды на автобусе. Девушка едва удержалась от слёз:
– Я ведь с работы уволилась…
– А это уже твоя беда! – гавкнула тётка, – Хочешь – дуй в Алябьевский. Не хочешь – других желающих найдут. Срок думать – до завтра. А теперь шагай отсюдова, не мешай бизнес делать.
Катя потёрла обожжённые бессонной ночью глаза и поплелась домой. «Там Вика, конечно же, сразу сбросит на меня девочку, но, может, нам обеим удастся хоть немного поспать. Чтобы чуть позже на свежую голову решить, что же теперь делать?»
– Ты забыла.
В дверях встретила подруга и сунула папку с документами, оставленную утром на столе. Свидетельство о рождении, паспорт, аттестат о среднем образовании с отличием, красный диплом и трудовая книжка – вся официальная жизнь девушки уместилась в тонкой стопке.
– А, – отмахнулась Катя, заходя в квартиру, – не нужно.
– Как это? – подруга упёрла кулаки в талию, не испорченную лишним весом.
– Меня брали без оформления.
– Во-о-от оно что. – протянула Вика, – Ну и дура же ты, Катька!
– Да уж поумнее некоторых буду, – огрызнулась Меркулова. – Я не рожала внебрачных детей.
– Ах ты так! – взвилась Вика.
Только она раскрыла рот, чтобы высказаться – в квартиру постучали. Подруги затихли.
– Кого-то ждёшь? – тихо спросила Катя.
– Нет, а ты?
– Тоже нет.
– Наверное, врач из поликлиники. Она говорила, что сегодня придёт. Открой! – царственно распорядилась Вика.
Катя возмутилась командным тоном, но послушалась. За дверью оказался не врач.
На Меркулову с любопытством глядел молодой мужчина, вылитый герой испанского сериала. Загорелый, статный, с глазами цвета мокрой гальки, он заслонил тоску унылого хрущёвского подъезда. За широкими, очерченными как по линейке плечами незнакомец будто нёс тропический мир из морских волн, рокочущей музыки и танцующих пальм. Непонятно, что затягивало больше – он сам или эта волнующая картинка. Так и хотелось всплеснуть руками, как в кино, броситься ему на шею и воскликнуть: «Альберто! Ты пришёл!»
– Зачем припёрся? – едкий голос вторгся в Катину фантазию, – Как ты меня вообще нашёл? – Вика и незнакомец ввинчивались друг в друга взглядами.
– Да уж пришлось постараться. – на чисто русском языке ответил «испанец».
Он склонил голову перед Катей, чуть сильнее, чем требовал этикет, от чего кивок превратился в поклон:
– Можно войти?
Меркулова посторонилась. Вика, вздёрнув нос, ушла в комнату. Испанец, наскоро разувшись, скользнул следом.
